Дженнифер Хайман: «Если бы меня звали не Джен, а Джон, то под стартап я бы получила намного больше денег»

Даже если вы соосновательница миллиардного стартапа, вам не избежать гендерной дискриминации, мизогинии и сексуальных домогательств. Это потому что вы — женщина. Более того, «девочка с платьицами». Как достичь успеха, несмотря на предвзятость, рассказывает Дженнифер Хайман, СЕО «Rent the Runway» и мама маленькой Авроры.

История Дженнифер — это история прирожденного лидера, она терпеть не может сексистские ярлыки вроде «леди-босс», которые подчеркивают, что настоящие лидеры — только мужчины. Около десяти лет назад Хайман предложила инвесторам идею онлайнового бизнеса по прокату платьев известных кутюрье женщинам, которым они нужны для особых случаев.

Культура «вредных девчонок»

Инвестиции от венчурных компаний, которые Хайман собрала для своего бизнеса, составили $190 млн, а ведь известно, что они менее щедры по отношению женщинам-предпринимательницам. Компания, основанная в 2009 году, теперь оценивается в $1 миллиард. Для того, чтобы достичь такого успеха, Хайман пришлось годами сталкиваться с пренебрежительным отношением коллег-мужчин, она пережила эпизоды сексуальных домогательств, а еще ей говорили «закрыть рот и вести себя как женщина». Одним из самых болезненных моментов был скандал 2015 года, причиной которого стала жалоба бывших сотрудниц на то, что Хайман руководит компанией, развивая культуру «вредных девчонок». Высказывания уволенных менеджеров напечатал Fortune. И тогда, и сейчас Дженнифер Хайман отвечает, что увольнения были теми трудными решениями, которые принимает руководитель, когда сотрудников компании становится не десять, а сотни. Исполнительный директор Бет Каплан заявила, что единственной ошибкой Хайман стало то, что она слишком долго не решалась на эти кадровые перемены. Тем не менее эта история показала, что сама подоплека обвинений — сексистская. Сколько знаменитых СЕО-мужчин известны своим резким, авторитарным стилем управления? Чего только стоят истории о том, как «вылетают с работы» в Netflix, которым руководит Рид Хастингс? Агрессивным стилем управления отличается и Джефф Безос из Amazon, таким же был и Стив Джобс, но никто не говорил, что они насаждают в своих компаниях культуру «вредных мальчишек».

Прирожденный лидер

Следует признать, что история успеха Дженнифер Хайман — это не сказка о бедной девочке, ставшей миллионершей. Хайман родилась в обеспеченной нью-йоркской семье, она была любимой старшей дочерью, сестрой еще двух девочек и мальчика. У младшей сестры была тяжелая форма аутизма, поэтому мать Дженнифер отказалась от многообещающей карьеры в сфере финансов, чтобы быть рядом. В Дженнифер рано проснулся инстинкт прирожденного коммерсанта. В частной еврейской школе, где она училась, однажды девочкам поручили продать к религиозному празднику сладости, не содержащие молока и муки. Дженнифер вспоминает: «Я подумала, что это совсем не вкусно. Но я продам больше этих коржиков, чем кто-либо. Я пойду туда, куда никто не пойдет — в район где живут не-евреи и представлю это как уникальный и интересный для них продукт». И ей удалось задуманное. После школы, которую Дженнифер закончила с отличием, родители настояли на том, чтобы дочь поступала в Гарвард, хотя она сама предпочла бы колледж Брауна, где атмосфера ей казалась более эклектичной. В Гарварде Дженнифер была очень активной: она стала главным редактором еженедельника Fifteen Minutes, где, благодаря ее идее, до сих пор ведется рубрика «15 лучших студентов». Она также была среди основательниц первого женского клуба в Гарварде — «Сенека». Именно через подруг из «Сенеки» Хайман получила свою первую работу в туристической компании Starwood. И именно там Дженнифер впервые пришлось столкнуться с единственным препятствием к успеху. Этим препятствием оказался ее пол.

Веди себя как женщина!

Через некоторое время после начала работы Дженнифер в компании, руководительница, которая была старше лет на 15,  вызвала девушку к себе и пояснила: не надо быть такой напористой и громкой на совещаниях. «Она сказала мне: «Будь мягче, слушай больше. Женщине не годится быть такой дерзкой и уверенной». Дженнифер говорит, что это был поворотный момент в ее жизни: «Я рыдала. Я не очень хорошо умею прятать эмоции. Это было, как если бы мне приказывали не быть мной. И если бы я прислушалась тогда к ее совету, я бы не была сейчас той, кем являюсь». Оставив эту работу, Дженнифер вернулась в Нью-Йорк: она хотела поступить в Гарвардскую школу бизнеса, но поступление пришлось отложить на год. У Бекки, сестры Дженнифер, обнаружили рак, и Дженнифер хотела быть рядом, чтобы помочь сестре побороть недуг. Хайман начала работать в IMG, известном агентстве по поиску талантов. Там она была единственной женщиной среди 80 работников: «Атмосфера была очень агрессивной». Однажды она добилась заключения миллионного контракта, с которого ей полагались проценты. И тут в ее кабинет ворвался коллега вдвое старше ее и заявил, что никто не поверит, что какая-то соплячка заключила такую сделку, поэтому сделка — его и проценты тоже, у него ведь семья. «А я сказала: нет, вы не получите моих процентов. Пожаловалась начальству, меня поддержали. Но коллегу не уволили и он периодически за моей спиной хамски обо мне отзывался. Сейчас бы его уволили мгновенно, но тогда, всего 10 лет назад, такие выходки терпели. Из этой компании женщины уходили постоянно».

Мужской мир инвесторов

Когда сестра выздоровела, Дженнифер поступила в Гарвардскую школу бизнеса, где и познакомилась с будущей деловой партнершей, Дженнифер Флейсс. После окончания школы бизнеса, предпринимательницы с головой окунулись в свой проект и начали очень активно его раскручивать. Парень, с которым встречалась Хайман, оставил ее, объяснив в записке, что «он не может быть рядом с женщиной, которая настолько равна ему». В Силиконовой долине, куда отправилась Дженнифер Хайман, чтобы собрать инвестиции для своего стартапа, сексизм был привычным делом: не раз ей говорили, что заниматься этим бизнесом ей будет весело, «ведь там будет куча новых платьиц». Хайман ценит своих инвесторов, но говорит, что если бы ее звали не Джен, а Джон, то под свой стартап она получила бы намного больше денег. И действительно, в этом году партнерши получили только 2% из выделенных венчурными фондами инвестиций. Возможно, потому что подавляющее большинство венчурных капиталистов — мужчины.

Несколько лет назад один из инвесторов стал намекать Дженнифер, что не прочь вложить деньги в ее бизнес, если она уступит его домогательствам и писал ей смс непристойного содержания. Дженнифер отвергла его, и тогда он пожаловался совету директоров Rent the Runway, говоря, что она плохо работает с инвесторами и не справляется с работой СЕО. «Я была шокирована: этот человек еще решил испортить мою карьеру! Я собрала для компании к тому моменту десятки миллионов долларов. Подобные истории постоянно происходят с женщинами только потому, что они женщины, в независимости от их достижений». Когда Дженнифер раскрыла перед советом директоров историю с домогательствами, все были возмущены и решили никогда больше не работать с этим инвестором. «Я попросила на этом и остановиться: не судиться и не предавать огласке имя этого человека». Многие другие женщины-менеджеры не получают такой поддержки в аналогичных ситуациях.

Компания для женщин

После истории 2015 года текучка кадров среди работников, занятых на операционных процессах, составляет всего 2%, а среди корпоративных работников нью-йоркского офиса 20 даже вернулись в компанию после того, как поработали в других организациях. Всего в Rent the Runway работают 1200 человек и большинство из них — женщины. В совете директоров женщин половина, среди наемных работников — 70%, а среди корпоративных — 62%. Компания также утверждает, что 71% ее работников — представители не-белой расы.

Сегодня Дженнифер намного реже сталкивается с необходимостью защищаться от сексизма, но есть вещи, которые все еще заставляют ее задуматься. «Когда я выступаю перед инвесторами, мне приходится тратить уйму времени на то, чтобы объяснить почему женщины покупают много одежды, почему они хотят разнообразия в своем гардеробе. Мне бы не пришлось это объяснять, если бы я выступала перед женщинами. Я также думаю, что американские потребители решительно отказываются от покупки в пользу проката или аренды. Я увидела эту тенденцию еще 10 лет назад, когда создавала свою компанию раньше, чем появились Uber и Airbnb, раньше чем Spotify появился в США, но нас почему-то не упоминают, когда говорят об «экономике общего пользования». Связано ли это с гендерной дискриминацией? Не знаю, иногда это трудно уловить.»

Источник: huffingtonpost.com

— Читайте также: Вирджиния Литтлджон: «Мужчины могут инвестировать в бизнес-проекты женщин, если хотят лучших возможностей для своих дочерей»