Наталья Назаренко: «Дима не знал, что нож – острый, он в детдоме никогда не видел кухню»

В начале июля у Натальи Назаренко, директора по персоналу телеканала СТБ, появился третий ребенок – пятилетний Дима, которого усыновила семья. Наталья поделилась своим опытом адаптации приемного ребенка, тем, какую работу должна проделать вся семья, чтобы по-настоящему принять нового ее члена.

Дима у нас живет чуть больше трех месяцев. 6 июля поздно ночью мы его привезли из детдома из Одесской области. Вова, наш шестилетний сын, в это время был у бабушки, и уже на следующий день мы их познакомили. Диме по документам в августе было пять лет, между мальчиками всего девять месяцев разницы в возрасте. Но по развитию, восприятию Диме не больше четырех, и хотя завышенных ожиданий к нему у меня не было, все равно я долго привыкала к тому, как он реагирует на окружающую среду.

До усыновления я два месяца ходила на курсы – с проработками, домашними заданиями, погружением в мир детей-сирот. Я предполагала, что с приемным ребенком все будет по-другому, чем со своими детьми, но все равно испытала шок. Я поняла, что нужно работать не только с Димой, но и нам всем над собой тоже – мне, мужу, старшему сыну, дочери, даже нашим ближайшим родственникам.

О знакомстве

У каждого ребенка адаптация происходит по-разному. Это зависит от его социальной истории, был ли он в семье или нет, было ли насилие. Я считаю, что небрежное отношение к детям – это тоже вид насилия, ведь если не обеспечивают человеку уход, еду, ласку, ребенок заброшен и не развивается.

До определенного момента ребенок в детдоме не осознает, кто он, где он, что делает, любит ли его кто-то. Уровень стресса зашкаливает, потому что на уровне лимбической системы ребенок чувствует себя никому не нужным и не понимает, чего ожидать от мира. Психолог в детском доме говорила, что дети в развитии отстают на год, не различают цвета, не могут правильно собрать фигуру человека и, например, голову располагают снизу, а ноги сверху. Это отображает состояние ребенка, который напоминает самолет без навигации – он лишь хаотично движется.

Первые два месяца были очень сложными – Дима часто бесцельно бегал по квартире, включал-выключал свет, телевизор, открывал и закрывал двери. Его действия иногда не имели логики, он мог вырваться на улице и побежать на дорогу, мог просто делать вид, что тебя не слышит и делал все в точности  наоборот, а не то, что попросили сделать. При этом он не говорил развернуто, не мог ответить на простой вопрос «Что ты делал только что? А о чем мультик?». Ребенку было почти пять лет, но на все вопросы он отвечал односложно. Мультфильмы он не смотрел – и для меня это был тревожный знак, говорящий о том, что он не может сконцентрироваться, пересказать историю, рассказанную в них. Наверное, он боялся, не понимал, как его воспринимают. Он мог сказать о своих ощущениях, холодно ли ему или жарко, но о чувствах не говорил, не выражал себя таким образом.

У Димы не было чувства опасности, он не знал, что нож – острый, плита горячая, кипятком можно ошпариться. У него в прошлой жизни просто не было такого опыта, он не видел кухню. Когда я спрашивала, зачем он сделал что-то, Дима не мог ответить, говорил «незачем». И это было действительно правдой, он делал просто ради какого то движения, чтобы не сидеть на  месте и быть чем-то занятым. Но он обнадежил меня, сказал: «Мама, не волнуйся, я скоро начну думать». И это тоже правда, он начинает размышлять и выражать себя.

Об обучении

С появлением Димы все изменилось. Рожденный тобой ребенок с самого начала получает информацию, когда ты говоришь с ним, берешь с собой на работу или гуляешь. Когда качественно проводишь время с ребенком, отдаешь ему свое внимание, то создается впечатление, что ты не прилагаешь много усилий для его знакомства с миром. Он просто живет и воспринимает все вокруг, ты постепенно передаешь ему свои ценности, и это кажется незаметным, ненавязчивым. А приемному ребенку ты в сжатый период даешь очень много новой информации, объем, который твой родной сын получал на протяжении нескольких лет. Всем было тяжело. Нам казалось, он непослушный, ведь он отказывался идти обедать и спать, говорил, что не хочет. Приходилось, как робота, нести и усаживать его за стол.

Одна мама сравнивала попытки уложить приемного ребенка спать с сеансом экзорцизма, и это правда.

Дима, например, смеялся, кружил по комнате, и чуть только я отвернусь, он убегал из кровати и в десятый раз мыл руки, убегал от нас с мужем, падал, ударялся, но не плакал, а смеялся. Я очень оптимистичный человек, но когда у меня спрашивали в тот период «Как дела?», я отвечала «Все хорошо, мы живем в аду».

О тайне рождения

Дима попал в детский сад, когда ему было около года. До этого он три месяца провел в больницах, его нашли в возрасте 9-10 месяцев в поселке под Одессой. Многое я не могу реконструировать в его истории, включая точную дату рождения, она выбрана экспертным путем. Мы сначала хотели ее менять, но все же решили этого не делать – Диме записали день рождения 19 августа, на Спас, и я считаю, что это хорошая дата для жизни.

Можно только догадываться, как он жил до детдома, – Дима очень худой, похож на тех, кто пережил голод. Он очень миниатюрный, плохо набирает вес из-за изменений в организме. При выписке из детского дома его вес составлял 14,5 кг, но когда мы его взвесили дома на следующий день, то оказалось 13,5 кг. Я даже подумала, что он от стресса потерял килограмм. За три месяца он прибавил чуть больше  килограмма и вытянулся на три сантиметра, и я надеюсь, что мы все делаем правильно. Хотя иногда я чувствую накаты отчаяния, потому что все наше усиленное питание не приносит результата. Вообще, когда вы принимаете ребенка в свою семью, это титанический труд всей семьи, все меняется, это огромная работа над собой.

О там и здесь

Я уже замечаю, что Дима перенимает наши фразы, говорит о правилах нашей семьи. Начинает переходить на украинский язык. Он очень быстро запомнил всех родственников – моих брата и сестру, их детей, включая новорожденных. В этом году в нашей большой семье появилось три ребенка: Лиза (5 месяцев), Степан (1 месяц) и Дима. У моего родного брата родилась дочь, у сестры сын, у нас появился еще один сын Дима. Теперь у моих родителей аж семь внуков. В родительском доме есть стена, заполненная фотографиями всех родственников. В своем доме я делаю то же самое, и фото Димы уже тоже есть в этом собрании. Он тоже присутствует на стене нашего Рода.

Мы очень долго шли к усыновлению ребенка, это осознанное решение. Хотя было очень не просто. Я понимаю, что всех будущих родителей-усыновителей и опекунов должны тщательно готовить к этому шагу, с ними должны работать психологи, разбирать их мотивы и уровень готовности. С этим невозможно справиться без подготовки, поддержки, дополнительного обучения. Мы с мужем осознаем, что нам необходима уже сейчас помощь психолога и нужны дополнительные консультации и обучение в будущем.

Мы не планируем сохранять тайну усыновления, да и психолог этого не рекомендует. Если вы скрываете что-то, это свидетельствует об определенном уровне недоверия. Дима помнит время, когда был в детдоме, но если не акцентировать на этом внимание, эти воспоминания сгладятся. Когда придет время, мы поговорим об этом с Димой, ведь есть определенная история наших поисков и усыновления, и хочется с ним этим поделиться. Почему именно он, и как мы его искали.

Психологи говорят, что маленькие дети после попадания в семью осмысливают свое пребывание в детдоме как поездку в круглосуточный садик. Дима говорит: «Я там был, но вас ждал». Он спрашивает, почему мы жили здесь, пока он был в детдоме. Теперь он начинает проговаривать себя. Я спрашивала его, что такое любовь. Она сказал, что понимает, чувствует, что мы его любим. А когда я его спросила, любили ли его там, в детдоме, он ответил: «Там никто никого не любил». Он чувствовал безразличие, хотя и говорит, что их там никто не обижал.

О силовых методах

Я хочу привить Диме осознанность. На детской площадке он хотел съехать с горки спиной. Я спросила, что случится, если он так сделает, попросила его подумать. Он посидел немного и сказал, что не будет этого делать, потому что ударится головой. На таких моментах нужно акцентировать внимание ребенка, чтобы он учился думать и понимать последствия своих действий.

Как-то я поняла, что Дима просто не слышит, если ты говоришь с ним спокойно и тихо. И чтобы завладеть его вниманием, мне пришлось «включать Терминатора».

У нас был показательный пример со стаканом на краю стола. Я много раз объясняла Диме, что нужно ставить стакан подальше от края, иначе он разобьется и мы будем иметь дело с осколками стекла. Каждый раз он со мной соглашался, но все равно ставил на край, причем глядя мне в глаза. В пятый раз меня «разорвало в клочья»: я стучала по столу кулаком, подняла Диму за подмышки и накричала на него. После этого он действительно «включился», слушает и меня, и мужа. Для него сейчас авторитет имеют только члены семьи, в садике воспитателя он слушает очень плохо.  Я понимаю, что нельзя применять физическую силу, и после этого случая очень гадко себя чувствовала. Но показать силу приемный родитель просто обязан, иначе и родители, и ребенок будут страдать. Ребенок должен понимать, кто вожак в стае. Мы хотим воспитать свободную личность, но ребенок должен иметь систему координат и слышать родителей.

О коллективах

Дима адаптируется к детскому коллективу в садике, но проблемой стало то, что он совершенно неуправляем в большом коллективе, воспитатели говорят нам о том, что он просто делает, что ему хочется, а не то, что они просят, мешает остальным детям спать, кушать, учиться, играть. Я поняла, отчего это, после того, как увидела одну сцену между ним и Вовой, и сделала вывод, что он не уважает чужие границы и чужую собственность. Дима может, не спрашивая, подойти к играющим с железной дорогой на коврике детям и забрать основную деталь, — паровоз, например. И получает от всего коллектива «по шее». Вова его начинает защищать, и начинается потасовка. Сейчас все потихоньку налаживается, он начинает спрашивать детей, можно ли ему взять игрушку, и уже спокойно идет спать на тихом часу.

Если бы у меня была возможность, то я бы провела с ним дома первые полгода и всем советую делать это. Но в нашем случае Дима пошел в одну группу вместе с Вовой. Кроме того, мы попробовали его занять борьбой, но тренер сказал, что он не слышит его слова, а только бегает и мешает остальным. Пока он ходит в садик и готовится к школе. Когда я занимаюсь с ним, то все прекрасно, — Диме нужно внимание и индивидуальный подход.

О новом опыте

Многие вещи Дима пробует у нас впервые – продукты, ощущения. Вова, к примеру, огурцы соленые не любит, сало не ест. А Дима, когда видит новое, сразу просит: «Что ты ешь? Рукколу? Покажи, дай попробовать!» Как-то я поняла, что он никогда прежде не держал в руках крупинки гречки, не игрался фасолью. Я наполнила миску крупой, и он час туда засовывал руки, просто чтобы понять, каково это.

Дима помогает подметать, мыть пол, посуду. С Вовой они делают какие-то эксперименты: просят на кухне соль, соду, уксус, мыло, а потом все это смешивают в пену и наблюдают. Они открывают, что вода твердая, ведь корабли на ней не тонут. И я понимаю, что детям нужны хорошие наставники, которые будут поддерживать этот интерес к физике, химии, потому что общеобразовательная школа такого не даст.

— Читайте также: WoMo-портрет: Наталья Назаренко