Похищенная: Элизабет Смарт рассказывает, почему жертвы «просто не убегают»

Почему жертва насилия не пытается спастись? Убежать, обмануть абьюзера, обратиться в полицию, просто громко заявить о том, что происходит? Элизабет Смарт, пережившая похищение и сексуальное насилие, а теперь — правозащитница и журналистка, рассказывает о том состоянии сознания жертвы, которое работает лишь на то, что бы выжить и о безнаказанности абьюзера как о решающем факторе «пассивности» жертв.

Элизабет Смарт было 14 лет, когда 5 июня 2002 года вооруженный ножом человек пробрался в дом, где жила ее семья, и увел девочку на глазах у младшей сестры. Киднеппер, считавший себя «пророком» собственной секты, привел Элизабет в лес, где его ждала подельница. В течение девяти месяцев похитители издевались над девочкой —  привязывали стальным тросом к дереву, насиловали, кормили отходами. Полиция почти год пыталась найти Элизабет, которая находилась всего, в 18 км от родного дома. К счастью, ее удалось обнаружить и спасти. За это время Элизабет неоднократно появлялась на публике, сопровождаемая похитителями, но ни разу не была узнана, не смотря на то, что ее разыскивала вся Америка. После пережитого она стала активисткой движения за безопасность детей. Сейчас Элизабет замужем, у нее две дочери.

«Осознавать то, что ты — не единственный в мире человек, с которым случилась подобная трагедия, похищение и насилие, помогает тебе поменять свое видение прошлого. Для меня это была огромная травма и я хочу теперь сделать что-то, что поменяет последствия для других людей, поможет им жить дальше.

Мне очень часто задают вопрос: «Почему ты просто не убежала?» И я знаю, что ответ одинаков для всех жертв киднеппинга, сексуального и даже психологичского насилия. Если кто-то думает, что мы не хотели убежать, то он ошибается. Мы хотим убежать, мы хотим быть спасенными. Я хотела этого больше всего на свете. Но ваше сознание начинает работать в режиме выживания, когда вы должны делать все, чтобы выживать каждый день, каждую минуту. Это забирает у вас 100% всей энергии, всех ресурсов. Вы хотите просто не умереть сегодня и так — каждый день. Поэтому думать о том, как перехитрить похитителя, перерезать металлическую проволоку — это было вне моих возможностей.

Мои похитители казались непобедимыми. Им удалось проникнуть ко мне в дом — в мой дом, самое безопасное место на свете, священное для меня, в мое убежище. Им это удалось, никто не остановил их. Меня увели из дома, где спали родители и пять других детей, угрожая мне ножом, — и их не остановили. Они увели меня в горы рядом с домом — и это у них получилось. Привязали меня — никто не остановил их. Эта безнаказанность сделала их в моих глазах всемогущими. Поэтому когда похититель угрожал мне и говорил: «Если ты попробуешь бежать, я убью тебя! А если я не убью тебя, то убью твою семью!» — я верила, что он так и сделает. И когда я видела, что никто не останавливает его, никто не защищает меня, я даже не сомневалась в том, что он приведет свои слова в действие. И точно так же думают и другие жертвы насилия. И они не понимают этих любопытных людей, которые говорят: «Да я б убежал, я б смог, ты просто не старалась это сделать, ты не хотела на самом деле убежать!» Это здорово — думать, что ты бы убежал, постоял бы за себя, но пока вы не попали в эту ситуацию, вы не знаете, каково это и сможете ли вы это сделать.»

Для Элизабет травма изнасилования усугублялась еще и тем, что девочку воспитывали в мормонской религиозной семье, где половое воздержание — одна из фундаментальных добродетелей. «Так меня воспитывали, я дала себе слово, что сохраню девственность до брака. И вот, когда меня похитили и изнасиловали, одной из первых моих мыслей было: «Никто никогда не захочет на мне жениться — я грязная». Думаю, у каждой жертвы сексуального насилия возникают эти чувства, но когда к этому примешиваются вопросы веры, то это в разы хуже. Я считаю, что сила веры огромна, она помогает людям обрести надежду и радость, но я думаю и о другой стороне ее, которая может быть потенциально вредоносной, в том случае когда религия настаивает на том, что секс возможен только в браке. Многие молодые люди, особенно девушки, привязывают свою самооценку, свою ценность к девственности, как говорят в церкви, — к чистоте. В воскресной школе нам говорили: «Ты как пластинка жевательной резинки, если у тебя был секс до брака, то ты уже пожеванная кем-то жвачка, которую никто другой не захочет жевать». И вот об этом я думала, когда похититель меня изнасиловал. Когда меня спасли, я продолжала ходить в эту школу и я сидела со всеми девочками и на уроках сексуального воспитания. Там говорили: «Девушка, как красивый забор: если заниматься сексом до брака, то это все равно, что вбивать гвозди в этот забор. Гвозди повытаскивать можно, а вот дыры останутся.» И я думала: «Они вообще понимают, что я тут сижу и это слышу? Это отвратительные сравнения, никто не должен так говорить!» Я понимала, что учитель не хотел меня ранить, но такие сравнения становятся ярлыками на всю жизнь. То, как мы говорим о сексе и воздержании, имеет большое значение и это надо менять: секс не может влиять на твою ценность. Изнасилование, сексуальное насилие и абьюз не делают из тебя недостойного или плохого человека.

От моей дочери я не буду ничего скрывать. Да, я хотела бы, чтобы она была невинным ребенком как можно дольше, но я считаю, что не говорить с детьми о сексе — это оказывать им медвежью услугу».

Источник: salon.com, broadly.vice.com

— Читайте также: Лицо и изнанка: Портрет абьюзера в белом пальто