Исследования психологии убийц, насильников не новы в истории судебной психиатрии, этим регулярно занимаются американцы, например. А вот индийская исследовательница Мадумита Пандей пытается понять феномен сексуального насилия ее родной страны и на основе многочисленных интервью «рисует» портрет типичного насильника-индуса. Мадумита работает в британском Anglia Ruskin University, ее исследование легло в основу докторской диссертации, которую она пишет. Но уже сейчас Мадумита делится некоторыми, вполне шокирующими, деталями ее работы.
Щодня ми працюємо на інфофронті, виствілюючи подвиги українських жінок та впливаючи на світову спільноту інформаційно.
Ми просимо нас підтримати, аби ми й надалі могли виконувати нашу місію на шляху до української перемоги
Підтримати womo.ua
В конце июля Высший суд Индии не разрешил 10-летней девочке сделать аборт. На протяжении семи месяцев ее насиловал дядя, а беременность обнаружили случайно — она жаловалась на боль в животе и попала в больницу. Но суд постановил, что аборт делать уже слишком поздно. Такие случаи — ключевая тема дискуссий в Индии, после нашумевшего группового изнасилования в автобусе в Дели, случившегося в 2012 году. После него я с 2013 года занимаюсь исследованием в тюрьме Tihar Central в Дели, где находятся осужденные насильники, и оно уже переросло в диссертацию. За три года я взяла интервью у более сотни заключенных, я пытаюсь понять, как они относятся к своим жертвам, что думают, как осознают себя. Для этого я, в частности, даю им заполнить две анкеты — об отношении к женщинам и об идеологии маскулинности.
Патриархальные корни
Все думают об одном и том же. Почему мужчины это делают? Мы считаем их монстрами, ведь человеческое существо на такое не способно. А я задавалась вопросами — что движет этими людьми? Какие обстоятельства жизни сделали их такими? И я сказала себе — спроси первоисточник. Разговаривая с насильниками, я убедилась, что они не монстры, не пришельцы из космоса, а обычные люди. А к насилию их привело воспитание и образ мышления. В индийских семьях, даже образованных, культивируется патриархат, часто женщины даже не называют мужей по именам. Как-то я опрашивала друзей, чтобы они пересказали, что говорят их мамы, когда звонят папам. Оказалось, что либо вообще не обращаются по имени, либо говорят «отец Ронака» (их ребенка). Сексуального воспитания в школах нет, а в семьях родители никогда не говорят таких слов, как «пенис», «вагина», «изнасилование» или «секс». Так о каком воспитании мальчиков может идти речь?
Черты насильника
В индийской патриархальной семье мужчины получают искаженное представление о маскулинности, а женщины учатся только покорности. И каждый делает вид, что с насильниками что-то не так от природы. Но они являются частью нашего общества, а не пришельцы из другого мира.
И все же разговоры с насильниками шокируют — они умеют сделать так, чтобы ты их пожалела. Я как женщина не ждала, что у меня возникнут такие чувства. Разговаривая с ними, я почти забывала, за что их осудили. Чаще всего это малообразованные люди, у которых за плечами максимум четыре класса школы. Я поняла, что многие из них не осознают тяжести совершенного, не понимают, в чем их обвинили. Только трое или четверо сказали мне, что раскаиваются, остальные оправдываются или перекладывают вину на жертву.
Останні новини
- Весняна історія бренду Шипелик: нова капсула, що занурює в казку
- Марко Вороний: цікаві факти з життя репресованого українського письменника
- «Україна та українці»: музей Івана Гончара спільно з брендом GUNIA Project анонсували новий проєкт
- Підсвітка значущих для українців об’єктів знову стала на часі
- Унікальний госпіталь на колесах: в Україні створили медичний евакуаційний потяг Новости на главной
Дело №49, или кошмар одной девочки
Сорок девятым участником опроса стал 23-летний осужденный, который не окончил начальную школу и работал уборщиком в храме. Он был заключен в тюрьму в 2010 году за изнасилование пятилетней девочки. Ее он описывал как мелкую нищенку, которая провоцировала его и мешала работать. Когда я попросила его описать, какими были эти провокации, он ответил, что «она неуместно ко мне прикасалась, и я решил преподать ей урок. А ее мать — такая же, есть вопросы к ее характеру». Меня больше всего удивило даже не перекладывание вины на жертву, а его убеждение в том, что можно все исправить. «Она теперь не девственница, и никто не возьмет ее замуж. А я, когда выйду из тюрьмы, женюсь на ней».
Под конец этого интервью, я поняла, что нужно найти эту девочку и узнать другую сторону истории. Через неделю, через священника того храма, я встретилась с ее матерью. Я рассказала ей о том, что общалась с насильником в тюрьме, и она была невероятно шокирована, не могла поверить, что его осудили, ведь она думала, что он просто сбежал куда-то в другой город. Женщина рассказала, что ее дочь спас священник и отправил ее в ближайшую государственную клинику. Насильник был близким знакомым всей семьи, а отец девочки, узнав о насилии, бросил семью из-за обострившегося психического расстройства. Мама девочки сама писала заявление в полицию, заполняла все бумаги, но надежды у нее было мало, и потом полиция ее ни о чем не оповещала.
Через несколько дней я увидела и ее — чудесную десятилетнюю девочку, которая любит учиться в школе и рисовать. Она не помнит того ужасного события пятилетней давности. А я так и не осмелилась сказать ее матери, что насильник собирается взять в жены ее дочь.
Свершится ли правосудие
Упорство и воля матери этой девочки в борьбе за правосудие вызвало глубокий резонанс, ведь в Индии о почти 90% изнасилований не заявляют. Она спросила меня, почему тот, кто напал на ее дочь, осужден лишь на десять лет, а не повешен, как в случае той девушки из автобуса, которая в результате изнасилования умерла. У меня не было ответа на ее вопрос. Дебаты о справедливом наказании для индийских насильников продолжаются, но в чем больше всего нуждается страна, так в осознании, что права женщин нужно защищать и добиваться гендерного равноправия.
Источники: theconversation.com, washingtonpost.com