Тангарр Форгарт: «Переход «из женщины в мужчину» воспринимается как переход из «низшего» класса в «высший»

Мы уже публиковали волнующую историю Тангарра Форгарта, человека, совершившего трансгендерный переход, или транзишен. В продолжении своего рассказа Тангарр говорит о своем личном опыте жизни «на двух полюсах», в женской и мужской гендерных ролях, и отвечает на актуальный вопрос, кому жить легче, а также рассказывает о проблемах трансгендерной группы и давлении общества на гендерную ориентацию человека.

О неравенстве полов

Одной из особенностей стран постсоветсвого региона является то, что трансгендерных мужчин (тех, кто делает трансгендерный переход в строну маскулинности) в шесть раз больше, чем трансгендерных женщин. За исключением Таиланда с его культурными особенностями, во всем мире примерно одинаковая пропорция трансгендерных мужчин и женщин. По поводу этого отличия постсоветского региона есть версия, что это основано на жесткой патриархальной культуре и социальным принижением женщин в наших странах. А там, где сильна мизогиния (презрение к женщинам, отказ признавать их равными), там транс-человеку, ощущающему себя женщиной, гораздо сложнее принять решение начать переход. Ведь автоматически это означает понижение статуса. Плюс в мизогинных обществах очень сильна гомофобия именно потому, что геев считают уподобляющимися женщинам, а женщины в общественном восприятии – люди второго сорта, абсолютно не равные мужчинам, годные только для секса, рождения детей и ведения хозяйства.

Таким образом, мужчина, ведущий себя как женщина (а в зашоренных сознаниях секс с мужчиной заставляет воспринимать его так автоматически), считывается как представитель своей группы, добровольно понизивший свой статус. За такое, как считается в подобных обществах, надо наказывать, так как он подрывает статус всей группы. Так в некоторых древних культурах человек, добровольно ставший рабом, утрачивал возможность выкупиться, в отличие от остальных. И именно из-за такого восприятия женщин как людей второго сорта и происходит вся лагерная культура, где для тех, про кого узнали об их гомосексуальных контактах, не было пути назад, и где использовали ритуальное изнасилование (часто это даже не был именно сексуальный акт) для понижения статуса мужчины за какие-то проступки, «вышвыривая» его из привилегированной группы навсегда.

Из-за всей этой мизогинной патриархальной базы транс-женщина будет сталкиваться не только с трансфобными проявлениями, но и с гомофобными, так как многие будут воспринимать ее как феминного мужчину-гея. Поэтому велика вероятность, что в наших странах многие трансгендерные женщины так никогда и не решаются совершить каминг-аут и начать транзишен.

С другой стороны, перевес в сторону трансгендерных мужчин  в наших странах можно объяснить тем, что переход «из женщины в мужчину» воспринимается как повышение статуса, как переход из «низшего» класса в «высший». Также есть вероятность, что те люди, которые вполне комфортно в более развитом обществе с меньшим уровнем мизогинии жили бы в женской социальной роли, не делая никакого транс-перехода (или жили как бигендер или агендер — то есть не в стандартных гендерных социальных ролях), в наших странах могут условиями существования подталкиваться к переходу в мужской гендер. Ведь хотя бы в этом они видят возможность сбежать из мизогинного гетто, в которое при рождении распределяется, живет всю жизнь и в нем же и умирает половина населения страны.

Понятное дело, что это не осознанное решение из разряда «А дай-ка я сделаю транзишен, чтобы получить мужские привилегии!». Человек растет и существует в ужасном давлении, ощущает дискомфорт, и тут сложно определить в чем его точная причина – в трансгендерности или в дискриминации по гендерному признаку. В любом случае, если после транзишена человеку стало лучше, то все было сделано верно. Именно так обычно и бывает.

Разницу в отношения к транс-мужчинам и транс-женщинам можно заметить даже при общении с врачами. К примеру, трансгендерным девушкам гораздо чаще отказывают в разрешении на операции и смену документов.

Об изменениях в законодательстве

В идеале для трансгендерных людей процедуру коррекции пола можно привести к нормам некоторых развитых в этом вопросе стран, где не нужно никакого разрешения от врача или диагноза, а только заявление самого человека. Максимум – это стандартная справка от специалиста, что человек дееспособен. В конце концов, что принадлежит нам, как не наше тело? Откуда вообще такая избирательность в разрешенных и запрещенных списках манипуляций? Увеличить грудь до любого размера, вставить импланты в ягодицы, икры, бицепсы или еще куда – пожалуйста, никакого разрешения от врачей не нужно. Выкачать 30 литров жира, отрезать часть желудка, чтобы меньше есть, удалить ребра, зубы, сделать шрамирование по всему телу, разрезать язык, раздробить кости в ногах, чтобы удлинить их – все это тоже без проблем, были бы деньги. А вот удалить грудь, даже самую небольшую – невозможно без разрешения. Убрать ненужные многим транс-маскулинным людям яичники и матку – тоже с разрешением на операции, и никак иначе. Удалить тестикулы у трансгендерной женщины, которые вызывают гендерную дисфорию и вырабатывают ненужные ей гормоны? Аналогично. А как я уже говорил в предыдущей части статьи, чтобы получить это разрешение, трансгендерные люди вынуждены проходить через унизительные, занимающие много времени и часто дорогостоящие процедуры, допросы и комиссии.

Причина такого избирательного подхода в том, что государство все еще воспринимает тела людей как ресурс для деторождения, и попытка любого отказа от органов, необходимых для зачатия, вынашивания и выкармливания ребенка очень жестко контролируется государством. И по возможности пресекается. Нужно больше новых граждан, больше солдат, больше налогоплательщиков! Люди – ресурс, все для страны, государство контролирует даже ваше тело – ничего не напоминает? Наследие Советского Союза, ага. Но это лишь верхний пласт, глубже начинаются залежи патриархальных традиций и конца-края им не видно.

В украинском законодательстве нужно менять очень многие вещи. Например, сокращать количество разрешительных документов для транс-людей – этот процесс уже идет. Далее необходимо хотя бы частичное субсидирование гормонотерапии, пожизненной необходимости приема синтетических гормонов. Терапия тестостероновыми препаратами стоит около 250 гривен в месяц на данный момент, эстрогеновыми – от 1,5 тысяч гривен и выше. Самые уязвимые в этой ситуации — транс-женщины: у многих нет возможности покупать себе препараты. Причина в том, что они не могут устроиться на работу, работодатели отказывают из-за внешнего вида, на который повлиять без гормонов и других дорогостоящих процедур невозможно. А добиться желаемого внешнего вида без денег абсолютно нереально для большинства. Устроиться же на работу, чтобы заработать денег они не могут по причине трансфобных отказов из-за внешнего вида, который не могут изменить без денег. А для денег нужна работа. На которую их не берут из-за внешнего вида. И так по кругу.

И, конечно же, вопрос документов играет важную роль. Часты отказы, когда работодатель видит документы, которые с внешностью уже не совпадают. Даже если собеседование было пройдено отлично, резюме понравилось и как специалист человек подходит на 100%, отказ может быть жестким: «Нам тут такие извращенцы не нужны». Или относительно мягким: «Мы бы рады, но придет проверка и что мы им скажем?». Тем не менее и то, и другое является дискриминацией по гендерной идентичности. Именно поэтому важно, чтобы поправка в Трудовой кодекс содержала в себе запрет дискриминации по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Без нее трансгендерные люди абсолютно беззащитны перед произволом начальства.

В развитых странах лечение, связанное с гендерной дисфорией, входит в медицинскую страховку. Человеку проводят необходимое медицинское лечение (гормонотерапию и/или операции), причина дисфории убрана, и он может жить комфортно. Смена документов – это тоже часть лечения, потому что иначе человек не сможет социально адаптироваться в желаемом гендере (это невозможно сделать с несовпадающими документами, с ними жить очень сложно), а без социальной адаптации дисфория никуда не денется. В Беларуси, кстати, человек сначала меняет документы, а потом делает необходимые ему операции, которые оплачиваются государством.

О стеклянном подвале

Я писал, что необходимо добиться внесения в Трудовой кодекс запрета дискриминации по признакам СО ГИ (сексуальной ориентации и гендерной идентичности). Но если говорить шире, не только про права трансгенеров, а про права вообще всех, то необходима отмена дискриминационного запретного списка профессий для женщин. Их же огромное количество, почти полтысячи штук. В Европе, к примеру, о таких ограничениях и не слышали. Почему машинистом метро не может быть человек с женским паспортом? Это объясняется заботой о репродуктивном здоровье (ну да, «государству же нужно больше граждан!»), мол, под землей вредно работать. Во-первых, вопрос здоровья – личное дело каждого. Важно предупредить, но решение человек принимает сам. В конце концов, у нас вроде как мужчины и женщины равны в правах, почему тогда одних лишают права выбора, решая за них «оберегать» их, не допуская к огромному количеству работ? И если работать под землей вредно, почему тогда женщины в том же метро вполне себе работают уборщицами и контролерами с 12-часовой сменой, но не могут работать машинистами с 6-часовой? Может быть, дело в том, что машинист получает в несколько раз больше, чем уборщица? И так по всему списку запрещенных профессий.

Профессии вроде шахтера в наших странах тоже закрыты для женщин. Но не потому, что женщины эти работы не могут выполнять: после Второй мировой войны на затопленных донбасских шахтах работали в основном они и выдавали норму даже больше, чем мужчины до этого. Мотивация — все для страны, все для победы и восстановления экономики, да. Как показала практика, разницы в качестве работы нет, но шахтером сейчас женщина тоже быть не может, только обслуживающим персоналом и техническим работником. Попробуйте угадать, есть ли и тут разница в зарплате?

В целом список запрещенных для женщин профессий напоминает местами перечисление суеверий. Как вам пункт от 1919 года, запрещающий женщинам работать ночью, только если все коллеги и руководство не являются ей родственниками? Можете попробовать угадать, откуда взялась такая прелесть! Почти сто лет назад, во времена принятия этого закона, ночной труд мужчин и женщин вместе считался аморальным, только если они не являлись родственниками. И этот маразм пропутешествовал через весь Советский Союз, просочился в кодекс 1993 года и его никто не собирается убирать из нового. Более того, список запрещенных профессий хотят даже расширить. Хей-хо! Поддать еще дискриминаций!

— Читайте также: В смысле: Дискриминация на рабочем месте

О культурных влияниях на гендер

Если посмотреть не только на вопросы трансгендерной группы, но шире, то законодательство связано с жесткой гендерной сегрегацией в нашем обществе, где социально существуют только мужчины и женщины. Сейчас эта структура понемногу изменяется, становится более гибкой, появляются люди, идентифицирующие себя как бигендеры, агендеры, гендерквиры.

Но что заставляет нас идентифицировать себя с тем или иным гендером? Ощущать себя женщиной, мужчиной или кем-то между ними? Что, если бы вы выросли на космической станции и получили воспитание не у людей, а у искусственного интеллекта, который дал бы вам образование, но не упоминал бы о том, что люди на Старой Земле делились в обществе на мужчин и женщин? Вы бы в принципе тогда не знали о делении на подобные группы. В каком тогда гендере вы бы себя ощущали? Не читайте дальше, задержитесь на минуту, дайте себе время представить ситуацию. Возможно, вы узнаете о себе что-то интересное.

А ответ будет таким: человек, выросший в таких условиях не будет идентифицировать себя ни с одним гендером, потому что просто не будет групп, к которыми он смог бы себя соотносить. Он не будет про них знать! И какие-то проявления характера будут только и исключительно личными, а не быть свойственными «потому что мужчина» или «потому что женщина». Это кажется странным, ведь сейчас гендерная идентичность воспринимается как неотъемлемая характеристика личности. Но представьте себе на минуту, что мы УЖЕ выросли на космической станции. Огромной, размером с планету, со сбалансированной биосферой. Мы называем эту станцию Землей и считаем нашей родиной, но на самом деле мы – участники эксперимента. Люди на нашей настоящей родине делятся от рождения на две группы и в обществе считается, что личностные качества человека отличаются в зависимости от того, к какой из групп он относится. Представители этих групп носят разную одежду, по-разному ведут себя, одни из них более эмоциональны, другие более логичны. Одним лучше удается работать с детьми, а другим – с техникой. Одни больше склонны договариваться, а другие – воевать. Ну так считается по крайней мере. Да у них даже в цветах восприятия разные – одним просто дико нравится розовый. Были странные люди, предположившие, что если с детства внушать человеку, что ему нравится розовый, одевать во все розовое и дарить розовые игрушки (потому что розовый – это цвет их группы), то неудивительно, если люди будут верить, что розовый им и правда нравится. Но, конечно же, их засмеяли. И правда, чушь какая-то.

Все в этом обществе искренне уверены, что деление это природно, что люди на самом деле обладают разными качествами только потому, что были рождены в одной или другой группе. Разница же, что делит население нашей прародины на две половины, заключается в количестве родинок на теле. Четное и нечетное. Один признак. И наша Земля – эксперимент, созданный, чтобы понять, влияет ли физиология (количество родинок) на ощущение своей принадлежности к одной из двух групп; сохранится ли родинковая идентичность, если люди будут расти, не зная о том, что это важнейший критерий? Поэтому нам – людям космической станции Земля – в течение поколений не говорят о таком важнейшем и основополагающем делении, не говорят о существовании четников и нечетников. Ну как, ощущали ли вы с самого рождения пустоту от того, что не знали четный вы по родинкам или нечетный? Или, быть может, вы все равно обладали родинковой идентичностью, даже не зная о таком делении? Или вам сейчас странно даже представить себе мир, глобально разделенный по такому признаку? Вот так и человеку, выросшему в мире без понятия гендерной идентичности будет странно услышать о делении по гендеру, и о том, что его черты личности должны определяться принадлежностью к одной из двух групп, о существовании которых он и понятия не имеет.

О неудобных вопросах

Часто трансгендеры в процессе транзишена, а также цис-люди, чей гендер не угадывается мгновенно, слышат на улицах вопрос: «Ты парень или девушка?». Транс-людьми это воспринимается болезненно. Но интересно, почему это вопрос о гендерной принадлежности так важен для окружающих. На самом деле, неукротимое любопытство понять, кто перед ними, появляется у людей не просто так. Мы автоматически оцениваем окружающих в первую очередь по степени опасности, от этого зависело наше выживание еще на заре времен. Впечатление об обстановке, предметах, животных и человеке формируется за долю секунды, чтобы было время среагировать, если внутренний страж завопит «Опасность!». Один из важнейших критериев, которые мы рассматриваем – гендер. Мужчины в нашей культуре воспринимаются гораздо опаснее и агрессивнее женщин (почему так сложилось – это тоже интересный вопрос), и без понимания информации о гендере мозг не может быстро оценить ни степень опасности, ни к какой группе человека отнести.

Такое состояние неопределенности вызывает дискомфорт. «Неопределенность – это плохо! — Кричит нам мозг. – Где есть неопределенность – там нельзя точно оценить опасность, а опасность – это очень плохо! Узнай кто перед тобой. Быстро!»

Эти шаблоны мышления сформировались у нас очень давно, в те времена, когда наши предки жили небольшими племенами и не знали проблем с ипотекой. Наш мозг до сих пор следует этим шаблонам. Все необычное, странное, неизвестное, не определяющееся под имеющийся шаблон, мы воспринимаем как опасность. В том числе поэтому люди с трудом воспринимают новые идеи, которые вступают в конфронтацию со старыми. Мир меняется быстрее, чем успевает меняться наш мозг. Под модными стрижками и укладками мы все еще выживающие жители саванн. Но мышление можно улучшить. Изучение рационального мышления, к примеру, отлично подойдет.

О сторонах медали

Я никогда не ощущал себя именно девушкой, но, совершая транзишен, я делал его именно в направлении «мужчина». Просто тогда мне было известно, что существуют всего два гендера – мужской и женский. И если я явно не ощущаю себя в одном, то методом исключения остается другой, не так ли? Узнав больше об этой теме я понял, что гендер – это лишь социальный конструкт. Это как с кастами: представьте себе, что вы родились и выросли в кастовом обществе, и долгое время даже не думали о том, что переход из касты в касту возможен. Касты воспринимались как такая же данность, как пол, гендер, цвет глаз и группа крови. Вам было некомфортно в вашей касте, вы не хотели лепить горшки всю свою жизнь, вам хотелось рисовать картины. Но не судьба. Так вы думали. Потом вы узнаете, что есть, оказывается люди, которые меняют касты. Да, с трудом, проходят кучу комиссий, обследований, опросов. И если в результате специалисты решат, что этот человек по какой-то ошибке и правда был рожден в чужой касте, то ему выдадут разрешение на перемену касты. Вы были счастливы узнать это, прошли семь кругов ада и получили необходимое разрешение. Перешли в столь милую вашему сердцу касту и стали рисовать листья бамбука и ежиков, идущих на водопой. А через какое-то время вы поехали в путешествие за пределы страны (или просто стали читать литературу по теме) и были просто шокированы, узнав, что больше нигде в мире нет кастовой системы, и для людей из других стран ваша принадлежность к любой из каст значит не больше, чем наличие у вас воображаемого питомца.

И вот вы возвращаетесь домой и смотрите на устои в стране совершенно другими глазами. Вы не знаете, как теперь отвечать на вопросы о вашей касте. Они потеряли смысл. Это как отвечать на вопросы «А в каком ты классе?», когда ты уже лет 10 как окончил школу. Вы можете сказать, что родились вы в такой-то касте, совершили переход в такую-то, воспринимаетесь людьми как представитель вот этой. Но это все. Ощущения принадлежности к какой-то конкретной касте абсолютно нет – это раз, зато есть четкое понимание искусственности всей этой системы – два. И это ощущается как странная внутренняя свобода. Как будто внутри степи и леса, моря и горы, и ветер вольно путешествует между ними без каких-либо границ. И вам нравится рисовать ежиков и паруса просто потому, что нравится рисовать ежиков и паруса, а не из-за принадлежности к какой-то фракции. А через какое-то время вы понимаете, что не прочь под настроение и горшок слепить – нужная же в хозяйстве вещь, да и с гончарным кругом работать в удовольствие. И что бежали не от горшков, а от навязанности выбора. Хотя картины вам нравится рисовать больше.

Вот так, зная об искусственности гендера, я не могу больше отнести себя к какому-то конкретному, это все равно, что из одних рамок перейти в другие. Поэтому я сейчас говорю о себе не как о транс-мужчине, а как о транс-маскулинном человеке.

О том, кому лучше — женщинам или мужчинам

В Украине, да и в других странах постсоветского пространства, проще жить в мужском гендере. Степень свободы несравнимая, значимость в глазах людей резко возрастает: ты понимаешь, что к твоим словам вдруг начинают прислушиваться, потому что видят перед собой парня. Раньше ты говорил те же слова, но их просто пропускали мимо ушей. Приведу несколько примеров.

Когда ты работаешь с напарником-мужчиной, выполняешь заказ и знаешь о нем все, но заказчик общается только с твоим напарником. В той же ситуации после транзишена никаких проблем нет, тебе внимают как специалисту.

Когда ты вызываешь такси, водитель не может найти дорогу, потому что принципиально не пользуется GPS, и говорит: «Дай трубку мужчине рядом, пусть он расскажет», хотя ты прекрасно знаешь как подъехать, хорошо объясняешь и вообще призер области по ориентированию. Угадайте, случались ли такие ситуации после транзишена?

Когда тебя стали просто воспринимать выше ростом. Мой рост 165 см и раньше угадывали примерно верно. Сейчас если стараются угадать, то меньше 1,70 не говорят, а то и 1,75. Я не стал выше, на минуточку. Просто мужчина воспринимается более высоким, более значимым.

В самолете мужчины-пассажиры перестали ультимативно занимать все подлокотники между нами, теперь это аккуратное сосуществование. И таких деталей огромное количество.

Да, возросла возможность драк. Но такие случаи сами по себе редко случаются, и обычно максимальный риск — получить в лицо и самому что-то настучать. Это несравнимо с риском быть изнасилованной, которому подвергаются все женщины и люди, которые таковыми воспринимаются. Кто-то скажет: «Не ходите по темным улицам и риска почти не будет». Да только абсолютное большинство насильников – это друзья, родственники и знакомые. Минимум каждая третья женщина была изнасилована либо вынужденно соглашалась на секс, опасаясь насилия. А огромные цифры статистики домашнего насилия? Большинство жертв – женщины. По сравнению со всем этим, маленький риск получить по морде? Пф!

Далее, транзишен транс-маскулинного человека проще, чем у транс-феминного. Тестостерон – мощная штука, можно просто начать гормонотерапию, ничего больше не делать и через полгода ты будешь окружающими однозначно восприниматься как мужчина. Для транс-девушек все намного сложнее: в пубертатном периоде их собственный тестостерон дает высокий рост, крупные ноги и руки, маскулинные черты лица, низкий голос, щетину и волосы на теле. И женские гормоны никуда все это богатство не денут, в ход идет лазерная и фотоэпиляция, операции, в том числе по феминизации лица, а это очень дорого. У транс-парней голос понижается просто за счет действия тестостерона, а девушкам приходится тренировать голос. Весь транзишен для них сложнее и гораздо затратнее, и в этом плане транс-феминные люди более уязвимы.

О сексе

Вопрос, который всех и всегда интересует. Занимаются ли трансгендерные люди сексом? А как? А с кем? Ну и так далее. На самом деле тут абсолютно так же, как и у цисгендерных людей. Кто-то занимается, кто-то нет. Кто-то с цис-, кто-то с транс-, а кто-то с интерсекс-партнерами и партнерками. В плане способов ничего нового для себя человек с интернетом, подключенным не вчера, не узнает. Люди разные и то, каким будет их секс, зависит от множества факторов, и трансгендерность не самый важный. Кто-то стеснительный и под одеялом, кто-то на столе под «Полет Валькирий», а кто-то вообще предпочтет в ванной с книжкой поваляться вместо утех.

 

Некоторое время назад возможность того, что транс-мужчина может быть геем, воспринималась как нечто странное и даже невозможное. Более того, его идентичность ставилась под сомнение – насколько ты вообще мужчина, если тебе нравятся мужчины? Ну да, цис-геи все тоже резко потеряли свой гендер по этой причине. Ну глупость же. Сексуальная ориентация и гендер никак не связаны, это независимые явления. Гендерная идентичность – это то, кем себя ощущаешь, если по-простому говорить. А сексуальная ориентация – то, кто тебя привлекает. Два отдельных пункта. И если есть цис-мужчины гетеросесексуалы, бисексуалы, геи и кто бы там еще ни был, то почему бы и трансгендерным парням не обладать всем тем же спектром ориентаций?

В целом транс-сообщество наших стран споры по этой теме переросло. Но еще слышны отголоски по поводу проникающего секса у транс-маскулинных людей. Опять те же грабли: «Насколько ты мужчина в этом случае?» Настолько же, насколько и цисгендерный мужчина, который занимается проникающим сексом. Потому что гендер от ориентации и, уж тем более сексуальных практик, не за-ви-сит. Да и вообще, это дело исключительно партнеров, никого другого это не касается. Ну а взрослые люди могут заниматься друг с другом по общему согласию чем угодно и как угодно.

Как-то я проводил такой опрос среди цисгендерных мужчин: «Если бы у вас на пару месяцев поменялась анатомия на женскую, вы бы занялись сексом с мужчиной?» Абсолютное большинство сказало: «Я что, идиот, упустить такой шанс ощутить, что они чувствуют?» Цис-девушки, кстати, ответили примерно также на зеркальный вопрос. Так что цисгендерных людей вопросы анатомии в сексе уж точно не заставляют пересмотреть свой гендер. Также я, помнится, спрашивал знакомых цис-мужчин (в основном, гетеросексуальных), согласились бы они на беременность, если это была бы единственная возможность иметь генетически родного ребенка? И восемь из десяти сказали «Да, это просто способ, благодаря которому у меня будет родной ребенок, это не сделает меня менее мужчиной».

Я лично не вижу необходимости в том, чтобы ребенок был именно генетически моим. На данный момент я не планирую детей, но если решим с моим парнем когда-нибудь завести, то усыновим/удочерим. Даже если к тому времени будут вовсю использоваться искусственные матки (на днях была новость, что вырастили ягнят и через пару лет будут использоваться и для людей) – я бы все равно усыновил или удочерил ребенка из детдома. Вижу в этом больше пользы, это сделает уже живущего человека счастливым.

О видимости трансгендерных людей

Быть видимым, открытым как трансгендер – это всегда риск. И надо понимать, что этот риск добавляется к остальным, общим для всех людей рискам. К примеру, мы с моим парнем снимаем квартиру и наши друзья – цисгендерная гетеросексуальная пара – тоже. И у нас, и у них есть равные риски потерять возможность снимать эту квартиру, если, предположим, хозяева решат поднять цену или захотят сдать ее своим знакомым. Или вообще просто окажутся самодурами и откажут в аренде беспричинно. Но к этому у меня добавляется риск того, что хозяева узнают про мою трансгендерность и могут не захотеть сдавать квартиру трансгендерному человеку. Это будет трансфобным мотивом.

Также есть вероятность, что если хозяева узнают, что мы – пара, то они откажут нам в аренде на почве гомофобии. От этого риска избавлены все гетеросексуальные люди, в отличие от тех, кто гетеросексуальным не является. Вы могли заметить, что я нахожусь на пересечении нескольких дополнительных рисков: и как трансгендер, и как негетеросексуал. Это называется пересечением дискриминаций, когда человек относится к нескольким уязвимым группам сразу. У меня есть еще одно пересечение: я переселенец из Крыма. Если продолжить на этом квартирном примере, то, когда я звонил по объявлениям об аренде и упоминал, что из Крыма, очень часто со мной просто не хотели разговаривать. Был случай, когда мы уже приехали смотреть квартиру, все было отлично, мы привезли с собой деньги, сели заключать договор, и арендодатели увидели в моем паспорте крымскую прописку. В результате в аренде нам отказали. После этого я перестал говорить, что я из Крыма, для договора предоставлял паспорт мой парень. Чтобы не предъявлять свой (арендодатели обычно хотят ксероксы паспортов обоих проживающих), я стал говорить, что он у меня на замене фотографии. И это у меня уже сменены документы на мужские. Представляете, каково тем транс-людям, у кого в документах совершенно не соответствующие фото и ФИО? И нет при этом цисгендерного партнера, который может «прикрыть» их своими документами. В том числе поэтому очень важно наличие адекватной процедуры смены документов, без лишней бюрократии и, тем более, без требований каких-либо насильственных хирургических операций.

Также человек может одновременно относится и к какой-то весьма привилегированной группе и при этом к уязвимой или даже нескольким. Я внешне воспринимаюсь окружающими как цисгендерный мужчина, это дает мне большое количество привилегий. Но при этом я трансгендерный негетеросексуальный переселенец из Крыма. Вы, к примеру, можете быть цисгендерной гетеросексуальной женщиной с несколькими детьми. В этом случае ваши цисгендерность и гетеросексуальность относят вас к привилегированным группам, а ваш гендер (то, что вы женщина) и количество детей – к уязвимым (группа «женщины» и группа «многодетная мама»). Или вы можете быть крымско-татарским цисгендерным мужчиной-геем, родившемся и выросшим в обеспеченной семье. Привилегированные группы, к которым вы относитесь, это «мужчины», «цисгендеры» и «обеспеченные люди», уязвимые группы – «этническое меньшинство» и «гомосексуалы». Это очень интересно: поискать к каким группам ты относишься, где ты привилегирован, а где подвергаешься дискриминации. Такое знание позволяет видеть мир, свое положение в нем и положение других людей более объемно, не скатываясь до плоской черно-белой картинки.

О личных историях

В нашем обществе ксенофобные настроения достаточно сильны, пусть и не так, как, предположим, в России. Но отношение к ЛГБТ не сильно отличается, на самом деле. Изменения идут, это верно, но только благодаря личным вкладам каждого конкретного человека, будь это открытый представитель ЛГБТ или гетеросексуальный цисгендерный союзник, столь же открыто высказывающийся в поддержку. Без личных примеров, без живых людей, их лиц и историй, без их голосов ничего не изменится. Без наших и ваших голосов ничего не изменится. Да, не все на данный момент могут позволить себе быть открытыми. Иметь ресурс совершить каминг-аут – это ведь тоже привилегия. Не у всех она есть, люди находятся в разных ситуациях. И не делать каминг-аут – это тоже нормально, это тоже право человека. Потому я не призываю никого рассказывать о себе. Но я говорю о неимоверной важности этого и о просто феноменальной действенности такого подхода. Никакая статистика и лекции о правах не сделают того, что делает прочтение истории открытого ЛГБТ-человека и уж тем более, личное знакомство с ним или с ней. Любые рассказы и статьи о необходимости поддерживать ЛГБТ меркнут перед реальным поступком вашего гетеросексуального друга, вышедшего на прайд поддержать брата-гея. Никакие истории о важности принятия не сделают больше, чем пример отца, поддерживающего свою трансгендерную дочь. Открытость в качестве союзников столь же важна как открытость ЛГБТ-людей. Ведь выступая в поддержку своего друга, сына, сестры, сокурсницы, мы вписываем ЛГБТ в социум, заявляем своим поступком: «Они – люди. Они – друзья. Дочери. Братья. Родители. Близкие. Коллеги. Они – такие же как мы. И все мы – равные граждане нашей страны».

Человек мыслит образно, мы любим конкретные примеры, которые можно увидеть своими глазами. И само знание того, что рядом живут, дышат, любят, дружат и смеются, воспитывают детей и навещают родителей люди совершенно разных ориентаций и гендерных идентичностей, меняет восприятие мира, расцвечивает его настоящими красками, позволяет заглянуть за ширму искусственной нормативности и увидеть реальность во всем ее объеме и красоте.

— Читайте также: Наталия Агафонова: «Многие ребята боятся рассказывать родителям-гомофобам о себе»

О внутренней оппозиции

Многие представители транс-группы против видимости, скрывают свою трансгендерность, думая, что уж в этом случае они смогут избежать проблем и все будет хорошо. Обычно те, кто выбирает такую позицию, определяют себя бинарно, то есть четко позиционируют себя либо в мужском, либо в женском гендере. Поэтому в целом их ситуация устраивает, так как они не выделяются в обществе и могут присоединиться к нормативному большинству. И это право человека. Но часто эта позиция заключается не только в том, чтобы просто жить, но и в том, чтобы порицать людей, не скрывающих своей трансгендерности. Порицание, оскорбления, травля (по факту своих же, людей, относящихся к вашей же уязвимой группе) – к сожалению, я многократно был свидетелем каждого из этих явлений.

Что является причиной такого поведения? Обычно это страх. Видимые представители уязвимой группы находятся под прицелом агрессии общества, что заставляет определенную часть транс-людей опасаться, что эта агрессия заденет и их, как бы тихо и незаметно они ни жили. Подобное бывает в любой уязвимой группе. К примеру, некоторые гомосексуальные мужчины порицают активистов: механизм тут тот же, что и в вышеприведенном примере – страх за себя. Также часто от представителей гей-сообщества можно услышать слова неприятия в сторону тех геев, которые ведут себя, что называется, «манерно». Что самое любопытное, обычно такое неприятие высказывают как раз те мужчины, которые сами ведут себя «манерно», по крайней мере. с точки зрения стороннего наблюдателя. И наоборот, от стандартно маскулинно выглядящих и нормативно себя ведущих геев гораздо реже можно услышать слова порицания в сторону феминных или манерных парней.

Я лично был свидетелем того, как несколько ребят активно обсуждали и осуждали манерных геев, сами при этом ведя себя подобным образом. Просто они не замечали такого поведения за собой. Тут также страх является одной из основных причин. Человек может не замечать за собой осознанно каких-то особенностей поведения, но подсознательно он ощущает себя с этой стороны очень уязвимым. И потому, когда он видит кого-то с такими же особенностями, но это человек при этом не скрывается, то у нашего героя возникает перенос: «Он привлекает к себе внимание, потому что ведет себя так. Кто-то может напасть на него. Я веду себя похоже, и, соответственно, тоже могу подвергнуться агрессии. А это страшно». Конечно же, это не осознанная цепочка мыслей, человек не видит ее гирляндой причинно-следственных связей. Вместо этого он ощущает лишь начальную и конечную точку этой мыслительно-эмоциональной дуги. Последовательность сама по себе такова: «взгляд на манерного парня – понимание, что такое поведение привлекает внимание и может вызвать нападение – параллель с тем, что сам ведешь себя похожим образом, значит и сам можешь подвергнуться нападению – страх – агрессия (которая часто появляется в ответ на страх, как реакция защиты)». Вся эта цепочка проносится вне осознанного мышления, а человек замечает только начало и конец: увидел манерного парня – испытал агрессию. Замечу, что причиной может быть также внутренняя гомофобия (направленная на себя), но подоплекой ее тоже, скорее всего, будет являться страх.

У трансгендеров такая реакция бывает в сторону небинарно выглядящих транс-людей, то есть тех, кто не выглядит четко как мужчина или как женщина. Тут также может включаться страх нападения (как словесного порицания, так и физической агрессии) из-за привлечения внимания, а человек непонятного для окружающих гендера и правда привлекает много внимания (уточню, что это в любом случае вина нападавших, если такие будут, ни в коем случае не того, на кого напали). Но также еще одна причина, которой нет у цисгендерных людей, — это необходимость признания окружающими твоей гендерной идентичности. То есть, чтобы люди признавали то, кем ты себя ощущаешь, как ты себя идентифицируешь. У цис-людей это признание есть автоматически, с самого рождения, поэтому у них нет страха «мой гендер не будет признан». У трансгендеров же весь этот транс-квест и заключается в том, чтобы добиться от окружающих признания себя в социуме. И любая угроза этому признанию, любое сомнение в гендере воспринимается очень болезненно. Это и правда ранит. Поэтому те транс-люди, которые не отвечают набору качеств «настоящий мужчина» или «настоящая женщина» воспринимаются многими из транс-сообщества как угроза признанию серьезности их ощущений, правдивости их гендерной идентификации. Следом за чувством угрозы возникает страх, а дальше, как нам уже известно, идет агрессия в сторону того, кто невольно вызвал этот страх. На деле выглядит это примерно так: «Я – настоящий мужик, а ты – неизвестно что, ты своими словами и своим видом подставляешь нас. Из-за тебя всех транс-людей будут считать неопределившимися чудаками». Несправедливо? Да. Злонамеренно? Нет. Люди вообще редко делают что-то несправедливое злонамеренно, в основном просто не понимая и ошибаясь.

Многие говорят, что есть определенная нечестность в том, что активисты рискуют больше, будучи открытыми, вкладывают силы и время в борьбу за права своей группы, добиваются изменений и улучшения ситуации, а те представители группы, что порицали их за открытость, в результате потом прекрасно пользуются отвоеванными правами. Что сказать… Это жизнь. Всегда тех, кто способен встать и сказать «Я не буду с этим мириться!» гораздо, гораздо, гораздо меньше чем тех, кто шепчет «Сиди тихо и не высовывайся». И это не потому, что одни делают осознанный выбор быть смелыми, а другие – не быть ими. Нонконформистов всегда определенный процент, и он достаточно невелик. Что их отличает? То, что по какому-то природному рэндому, им не так сложно как остальным пойти против давления авторитета, против мнения большинства. А ведь это и правда очень непросто. Я думаю, все мы хоть раз, да находились в ситуации, когда понимаешь, что вот прямо сейчас происходит что-то не то, творится какая-то несправедливость, но решимости встать и заявить об этом не хватает. Особенно, если ты сам относишься к этой группе, представитель или представители которой творят нечто неправильное. Травят одноклассницу, например. Унижают коллегу. А если это делает еще и лидер группы, то найти в себе силы противостоять его авторитету вдвойне сложней.

Первым быть всегда труднее всего. Но как прекрасно показали эксперименты, если есть кто-то уже высказывающийся против, присоединиться к нему другим людям на порядок проще, чем начинать первыми. И чем больше людей открыто высказывают свою позицию, тем все проще присоединяться к ним другим несогласным. Понимание этого поддерживает меня в сложных ситуациях: я знаю, что моя отрытая позиция сделает для кого-то, пока мне незнакомого, его или ее шаг вперед чуть проще. Ведь не так важно, на каком временном отрезке вы сделали этот шаг. Самое важное – когда благодаря общей сумме этих маленьких шагов мир делает один большой, меняется в лучшую сторону; когда для ВСЕХ членов группы жизнь становится чуточку лучше. Когда сумма страданий уменьшается, пусть даже совсем чуть-чуть. Поэтому меня не злит, когда люди, не участвовавшие в борьбе за права или даже высказывающиеся против этой борьбы, потом сами пользуются отвоеванными правами. Ведь цель в том и состояла. Чтобы они у них были. Точка.

Абсолютно то же самое было с движением за женские равноправие. Ведь огромное количество женщин выступало против суфражисток, что не помешало им потом получить права и пользоваться ими. И в общем это замечательно, мир изменился и несправедливости стало меньше. Конечно же, это не конец гендерной дискриминации, предстоит еще море работы в этой сфере. И все так же есть женщины, выступающие против феминизма, но, при этом с удовольствием пользующихся такими его достижениями, как возможность получить образование, работать, владеть имуществом, иметь право на собственное тело и так далее. Это не помешало суфражисткам, не помешает и современным феминисткам. Это же касается и дискриминации по ориентации, цвету кожи и далее по списку. Все будет. Главное — продолжать делать шаг за шагом.

Беседовала Галина Ковальчук. Фото: из личного архива Тангарра Форгарта

— Читайте также: Когда один из твоих родителей — трансгендер