Про Майдан

Тяжело недооценить роль Майдана для всей страны, для тех, кто был, кто помогал чем мог, для тех, чьи дети там погибли или вернулись оттуда калеками. Лично мне хочется поблагодарить киевлян, которые включались в этот процесс, как лампочки на новогодней елке, в течение всего Майдана.

К концу февраля 2014-го эта «елка» светилась так, что ее можно было увидеть с другого конца света.

Вы даже не можете себе представить эти цифры! Сколько людей приезжало в Киев, и, как и в 2004-м во время  Оранжевой революции, они селились в домах гостеприимных горожан. Только наша общественная организация «Логістичний Штаб» (сегодня уже зарегистрированная юридически, а тогда еще 100% волонтерская организация людей, которые собрались вместе и объединили свои силы) за время Майдана поселила в Киеве более 20 тысяч приезжих, а больших организацией по поселению было еще несколько. Киевляне брали домой людей с улицы, которые далеко не всегда были опрятно одеты, вежливы, хорошо пахли, а они брали и брали их все равно.

Как-то мы поселили троих ребят к одной совершенно волшебной девушке Лене. Гости с хозяйкой подружились. Девушка прониклась к ребятам и оставила ключи от квартиры, а сама поехала на ночь волонтером на Майдан (раздавать чай, бутерброды). Когда утром она вернулась домой, ребят и след простыл. Они вынесли всю квартиру. Девочка написала нам, что ей без компьютера, конечно, будет не очень, но полотенца и душ у нее еще остались и она по-прежнему готова принимать гостей. Весь Майдан для меня в этой девушке Лене — отдавать все до последнего и больше, чем можешь.

Для моей семьи Майдан начался с первых дней: помню танцы и песни ночью на холоде под стелой, первые списки задержанных милицией, когда нашего друга Макса Гончарука арестовали – его имя до сих пор висит в том самом первом списке. Я помню то первое видео, когда милиция проносит его под руки, а мой муж висит на нем и пытается отбить. Я помню время, когда на Майдане было целых восемь волонтеров. Восемь! Я пришла девятой. В ту ночь меня охранял и все время пытался уберечь от опасности друг нашей семьи Андрей Кухарь – он стал десятым.

На Майдан мы с мужем ходили по очереди, так как все время кто-то должен был оставаться с сыном. С 29 на 30 ноября побили студентов, а 30 ноября, практически год назад, на Банковой впервые пустили слезоточивый газ и произошло взятие КМДА. Муж звонил в панике и просто орал в трубку: «Нужно что-то делать! Их всех нужно выводить из КМДА. Нельзя их здесь оставлять! Их же всех убьют!».

Тогда я сделала страницу вFacebook “Житло для Євромайдану”. Киевляне отреагировали незамедлительно и начали слать предложения о том, что готовы принимать гостей на ночлег. Вместе с Андреем муж вернулся домой к десяти вечера, сменил меня на посту с сыном, и вместе с товарищем мы обратно поехали на Майдан.

Эту ночь я запомню навсегда. Мы видели, как подъезжают машины скорой помощи и прячутся в подворотнях, видели, как едут автобусы с «Беркутом», который высаживается вокруг КМДА и в арке напротив. Колени дрожали так сильно, что тело было невозможно контролировать. Одна скорая стояла на проезжей части под станцией метро «Крещатик». Мы спросили:

— Сколько еще нарядов подъехало?

— Мы тут уже давно стоим, а так всего 18 вызвали.

И эти бесконечные автобусы с «Беркутом», которые едут и едут. Было понятно, что нужно валить оттуда немедленно, но еще больше понятно было, что нужно предупредить людей. Я уже и не вспомню, сколько раз мы возвращались в КМДА и выводили оттуда молодых девчонок, работяг в касках, стариков, которым просто некуда было пойти.

 Под утро приехал Юрий Луценко, который подтвердил, что взятия КМДА не миновать и надо: «Потихеньку звідти виходити на Майдан». В КМДА он зайти постеснялся и быстро слился оттуда. Помню, как на меня все шикали «Провокатор!», когда я спросила у Луценко, не хочет ли он зайти и лично людям об этом сказать.

В тот день атака на КМДА так и не состоялась – каким-то чудом власти договорились между собой.

Потом все пошло каким-то бешенным темпом. Первый мобильный телефон, который был красным от круглосуточных звонков с заявками на поселение. Бесконечные таблицы и списки. Первый волонтер на нашей действительно горячей линии — сильно уставшая Аня Нагорная (будущий руководитель отдела транспортной логистики «Трансфер Евромайдан» при нашем штабе), которая двое с половиной суток сидела на телефоне. Первые незнакомые люди, которые пришли в нашу новоиспеченную команду. Галя Литвинюк (фотограф, который придумала и реализовала проект «Українська душа» и до сих пор является большим другом и помощником нашей общественной организации) на телефоне и мой муж, который случайно напоил ее водкой вместо воды, а Галя даже чай не пьет (оказия произошла, когда мы у медиков в штабе временно сидели).

За три дня мы сменили четыре места дислокации, пока мой гениальный муж Максим Корженевский не придумал, как вывести нас в онлайн. Благодаря последним разработкам IP-телефонии нам больше не нужно было находиться всем вместе в одном штабе – можно было работать из дома через программу, аналогичную скайпу, при чем это «дома» могло быть где угодно и в какой угодно стране.

Было только два условия, как можно было стать волонтером в нашем штабе: лишь бы вы знали украинский язык и были патриотом своей страны.

Ночью на телефоне нас спасали наши девчонки из Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Торонто. Утром на связь выходила Москва. Потом просыпались мы: Киев, Кривой Рог, Львов, Ужгород. Вечером появлялась наша Бельгия в лице Даши Безуглой – большого человека, который с нами был и есть все это время с нами и до сих пор делает все с оглядкой на «Логістичний Штаб».

Человек, который звонил за помощью в наш штаб, даже не представлял, что с ним разговаривает девочка, которая сидит на другом краю Земли. В какой-то момент в штабе круглосуточно работало около 100 волонтеров на трех различных направлениях – поселение, помощь и транспортная логистика по маршруту с Майдана-на Майдан и по всей Украине. Мы пережили несколько атак ботов, навалу орков (это был период, когда «титушки понаехали» – им ведь тоже жить где-то надо было, вот они и пытались селиться к нашим хостерам) и много еще чего.

Наши телефоны появлялись в сети, как номера телефонов Захарченко, Пшонки, Чечетова. И люди звонили нам, чтобы наговорить гадостей, а потом перечисляли деньги и всячески нам помогали.

После Майдана начался Крым, откуда мы вывезли больше 1000 беженцев. Потом начались беспорядки на Востоке. Затем АТО, и там мы и залипли. И до сих пор мы там. Эти бесконечные коробки, каски, кофты, берцы, отправки, погрузки… Сейчас вот работаем над созданием совершенно волшебного реанимобиля. Мое второе и третье дыхание уже давно закончилось. Сейчас активизировался мой муж, который живет этим проектом и только об этой машине и говорит, только ею и занимается.

На днях одна девочка спросила: «А ваша организация правда забирает 20% от денег, которые поступают на счет?». Да. Берем и не стесняемся, и во всех наших отчетах это указано. Зарплату получаю только я. Вот пришла давеча мне она – ознакомьтесь:

Берем из денег, которые поступают на безналичный счет. Бывают месяцы, когда нам даже удается покрыть расход по бензину некоторым ключевым сотрудникам-волонтерам, а так катаемся за свои. Уже привыкли. В основном все деньги нам несут друзья. Несут наличными. Каждый месяц. Из каждой зарплаты. Из этих денег не берем ничего.

Мы не снимаем офис (это ведь тоже расходы): все собираются у нас дома и склад у нас свой. У нас вообще уже не дом, а хостел – ночуют все: от друзей и сотрудников до ребят из АТО. Несмотря на то, что мы экономим по максимуму, все же есть вещи, за которые действительно нужно платить – вот, скажем, почта на Google — 5$ в месяц, программа для бухгалтера – 8000 грн. В этом месяце вот миллионы наколдовали – что-то около 3000 грн. на всех,  так что да, мы жадные. Берем 20%. Вот.

На самом деле каждый из нас совмещает волонтерство с другой, основной работой. Иначе выжить просто невозможно, а кого-то готового вложить деньги в команду, чтобы она трудилась на благо отчизны с утра и до вечера, мы так и не нашли.

Подводя итоги моего личного Майдана, который год назад начался для меня и до сих пор не закончился, понимаю, что так мало, как в этот год, я, наверное, никогда не спала – даже когда сын совсем маленький был, и нужно было кормить постоянно.

Конечно, все это не могло не отразиться на моем здоровье, семье и, в первую очередь, на сыне, который явно недополучил моего внимания за этот год.

Я не знаю, сделала ли я правильно в тот момент, что поставила интересы общественные выше интересов своей семьи, но так уже вышло и задним числом умничать, пожалуй, уже не стоит.

Недавно мы с семьей наконец-то поехали в отпуск. Впервые за год. Оттуда я вернулась совершенно другим человеком. Да, я по-прежнему делаю, что положено, но теперь на выходные и по вечерам я закрываю компьютер и нахожусь только с семьей.

Наконец-то я научилась хоть немного разделять это все, научилась говорить: «Позвоните, пожалуйста, завтра», «Я сейчас занимаюсь с сыном» или «Извините, мы ужинаем».

И нет ничего ценнее во всем мире улыбки твоего ребенка, ведь общественное – это все хорошо, но для чего ты все это делаешь? Для кого? Чтобы кому в итоге проще жилось? Тебе? Нет! Твоему ребенку. Нашим детям. Всегда нужно помнить об этом.

Никогда не забывать.