Таня Касьян
Говорят, что человеку в жизни дается ровно столько испытаний, сколько он способен вынести. И если это действительно так, то Анна Столяр — одна из самых сильных женщин, которых вам доводилось знать. Она не только поборола рак, но и смогла продолжить учебу в вузе, достойно пережить расставание с молодым человеком и, главное, не потерять себя.
Со словом «рак» я познакомилась еще до болезни. Cначала ушел от рака легких мой дедушка, потом начали сгорать и другие родственники. Когда болеет кто-то другой, даже самый близкий, ты смотришь на это, пытаешься чем-то помочь, но никогда, даже в самом страшном сне не можешь и подумать, что через пару лет тебя может ждать точно такая же участь.
Я всегда была активна, в определенном смысле даже гиперактивной. В университете я влазила куда только можно было влезть: студсоветы, профсоюзы, разнообразные конкурсы и проекты, — я хотела быть везде. И я была. Учебу я совмещала с многочисленными поездками за границу на всякие образовательные и общественные проекты, я была везде, где даже и не могла мечтать. Но тут что-то пошло не так. Ужасная усталость, раздражительность, упадок сил, истерики без повода. Я начала терять себя. Мама повела сдать первый развернутый анализ крови, но он кроме пониженных лейкоцитов ничего не показал, а врач сказала, что такое осенью бывает – простуда, вирусы и прочее.
Время шло. Летом 2014 года мне сделали предложение выйти замуж, через месяц после этого я улетела проведать маму в Италию, где после перегрева на солнце у меня под челюстью появился первый лимфатический узел. Естественно, кто обращал на это внимание? Отдых продолжался. Через неделю первый узел вырос в четыре раза, стали появляться другие, а затем высокая температура, госпитализация, странные анализы. И 7 октября 2014 года в палату зашел врач с протоколом на лечение. Анапластическая лимфома Т-клеток. Когда появился первый узел, я ради интереса стала искать, что это может значить, но то, что худший вариант уже поджидал меня, не думала. В тот же день мне и дали первую химию. Одна химиотерапия проводилась в три дня. Таких было шесть. На тот момент лимфоузлы были в легких — 25 штук по 5 см. Но даже в тот момент подписания документов на лечение я знала одно: я выживу.
У меня была та четкая уверенность в этом, которую ничем не могла объяснить, поэтому я просто боролась, просыпалась каждый день и знала, что это временно, жизнь дальше еще будет.
Естественно, мое уверенное состояние — не только моя заслуга, со мной рядом всегда были близкие. Но вот настал день «Х» — ПЭТ (позитронная эмиссионная томография, — прим. ред.). Мне было страшно и в то же время пусто на душе. Я ложусь в томограф и просто молюсь, больше ни о чем не думая. Затем ожидание результатов, так как их отдавали сразу же, и неловкий и удивленный вопрос радиолога на итальянско-английском суржике: «А в чем в общем-то была проблема-то?». «Были множественные лимфоузлы в легких», — отвечаю я на итальянском, так как у меня было достаточно времени чтоб выучить этот язык. Он удивленно смотрит на меня и уходит. Возвращается через час и меня провожают на выход. Я шла по этому длинному коридору под землей и понимала, что я здорова, но почему-то я знала, что так будет, и поэтому была крайне спокойна, хотя вся моя семья в прямом смысле прыгала от этой новости. Так я родилась заново.
Однако испытания только начинались. Мало пройти лечение, важно принять себя новой, что было крайне тяжело. И, возможно, сама реабилитация – это самый сложный процесс. В начале лечения мне начали колоть гормоны для сохранения репродуктивной функции, что привело к искусственной менопаузе в 23 года и, соответственно, я очень сильно набрала вес. В конце лечения было 105 кг.
Я ненавидела свое тело и себя, я каждое утро смотрела в зеркало на лысую, толстую женщину, которая должна была быть в этом возрасте красивой молодой девушкой с прекрасным будущим.
Мы посоветовались с врачом, он сказал, что мне не можно, а нужно заниматься спортом. По утрам я начала бегать. Легкие не дышали, я очень сильно уставала. Я начинала просто себя насиловать, в прямом смысле, я делала все через силу. Первая пробежка была 400 м. Я поняла, что нужно для начала просто много ходить, и начала через день бегать и параллельно ходить, плюс записалась на пилатес в ближайший спортзал и за пять месяцев похудела до 93 кг, мне уже было намного легче, но опять же хотелось в свое старое тело. Диеты, занятия спортом, но результатов почти не было, — я была еще очень слаба физически.
Прошло первых полгода ремиссии, волосы отросли до короткой стрижки. Написали из деканата – пора возвращаться в университет заканчивать бакалаврат. Но это было вовсе не возвращение с фанфарами, а, скорее, возвращение человека, которого не очень-то и ждут (хотя некоторые ждали). В университете меня не хотели восстанавливать, якобы никто почти не возвращается. И написав не мой реальный диагноз, а просто «заболевание крови», меня выпустили доучиваться.
Я не выглядела онкобольной, хотя сказать, что мне было сложно – это ничего не сказать. Было тяжело физически ходить в университет и делать то, что необходимо, также было крайне тяжело морально сталкиваться со всей несправедливостью, которая меня ждала дальше. Это был адски сложный период, так как я уже начала работать. Меня бросил мой жених, сказав, что я «толстая». Последними его словами мне была фраза «Похудей». Но эти трудности только сделали меня сильнее и закалили. [traqli_related]
Я не могу сказать, что я злая на жизнь за то, что произошло. Откровенно признаюсь, я благодарна жизни за то, что у меня был такой длительный отпуск, когда я болела (я не могу назвать это по-другому). Я выучила новый язык, поняла, для чего мы живем, что в жизни, по сути, и нет смысла, кроме как просто жить. Жизнь отсеяла ненужных людей. Я научилась не ныть, а брать себя в руки и стойко переносить трудности. Сейчас у меня куча планов, остался последний год ремиссии, я живу полноценной жизнью и даже более полной, чем у обычного человека. Вечно ищу себе приключения и занятия. Я жива.