История одного ребенка: Опыт суррогатного материнства в Украине

Суррогатное материнство — этически сложная тема. Иногда кажется, что наше общество склонно контролировать и критиковать любой выбор женщины, сделанный ею в плоскости собственной репродуктивной свободы. Мы встречаем в СМИ рассказы об опыте суррогатных матерей, но редко слышим о тех сложностях, через которые проходят родительские пары. Одна из таких семей — семья Ирины Евтушенко и ее мужа, обретшая своего малыша благодаря суррогатной матери, после 16 лет лечения и ожидания, рассказывает WoMo о своем опыте, который может быть полезен тем парам, которые не могут забеременеть и думают про альтернативные варианты.

В попытках стать родителями

Нам с мужем было по 28 лет, когда мы решили, что готовы стать родителями. Несколько лет ничего не происходило, и мы обратились к врачам. Тогда впервые прозвучало непонятное слово ЭКО (экстракорпоральное оплодотворение), об этом мало что знали. Мы с мужем обследовались и были готовы к программе, но я забеременела самостоятельно. 5 недель волнительного и приятного ожидания прошли и нам назначили УЗИобследование, которое позволяет прослушать сердцебиение плода. Мы пришли вместе. Через несколько секунд после начала по лицу моего доктора я поняла, что все плохо. Сердцебиения не было. Потом назначения, необходимый список медикаментов, дату и время операции слушала как в тумане.

Прошло больше полугода новых попыток стать родителями прежде, чем нам объяснили, что единственный возможный и контролируемый наш путь — это экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО). Мы решились. Путь, состоящий из гормональной терапии, отбора яйцеклеток, оплодотворения in vitro и подсадки эмбрионов в матку. Мне было уже 30, когда долгожданная беременность в программе наступила. На третьей неделе мы обратились в клинику, где врачи подтвердили: я жду малыша. На шестой неделе врачи снова констатировали отсутствие сердцебиения у плода и снова назначения и операция.

После этого было еще около пяти оплодотворений, когда удавалось забеременеть, но сердцебиения все равно не было. Когда мне было уже 35 лет, при еще одном отборе яйцеклеток мы сохранили (заморозили) шесть эмбрионов. Поскольку процедура обследования эмбрионов на тот момент была дорогостоящей (около $3 000) мы решили не тратить деньги на тестирование каждого эмбриона, а лучше потратить их на саму процедуру подготовки и подсадки.

К сожалению, это и было нашей ошибкой, так как беременность либо не наступала, либо замирала. Каждая следующая операция по прекращению замершей беременности истончала эндометрий матки и уменьшала шансы на материнство.

Наш неуспех означал, видимо, что эмбрионы были нежизнеспособны. Только нам очень долго не говорили об этом и давали надежду на то, что мы станем родителями. И мы не сдавалась.

Силы идти дальше

Готовясь к процедуре ЭКО, ты сдаешь анализы, принимаешь лекарства, делаешь инъекции в живот. У тебя есть цель, ты уже представляешь своего ребенка. Наступает беременность, ты ждешь, надеешься. Потом идешь к доктору, а сердцебиения у плода нет. И ты останавливаешься, все внутри замирает. Ты представляешь, что снова общий наркоз и «чистка». А потом пытаешься двигаться дальше.

Никакие психологи не работали со мной, восстанавливаться эмоционально после каждой неудачной попытки я старалась сама. Иногда хотелось то спрятаться от всего мира, то побыть среди близких, ведь пережить это все очень тяжело. Впрочем, никто не сможет понять вас так, как ваш партнер. Если вы оба хотите одного и того же, то у вас все получится. А вот любое недопонимание не позволит добиться своей цели.

Из тех 13-ти яйцеклеток, которые у меня взяли в 40 лет, ни одна не оказалась способной к успешному оплодотворению. Тогда мы обратились в Клинику ИГР, где в течение 5 лет сохраняли эмбрионы, которые заморозили в мои 35 лет. Транспортировка из одной Клиники в другую происходила по нотариальной доверенности, которую – как оказалось – не так просто было оформить. Многие нотариусы отказывались и объясняли это тем, что сталкивались с такой ситуацией впервые. Но нам повезло. Единственная нотариус пошла нам навстречу.

На этот раз мы решили не рисковать и проверить эмбрионы по процедуре PGD (преимплантационная генетическая диагностика). В итоге из 6 оставалось только два. В определенный момент наш доктор в клинике «Исида» засомневалась в том, что нам стоит продолжать участвовать в программе ЭКО самостоятельно. Дословно: «Вы можете снова начать программу. Это право и решение каждой пары. Но в вашем случае все, к сожалению, предсказуемо и результат будет такой же, как и со всеми предыдущими попытками. Это тоже самое, что бросать зерна в почву, которая не имеет признаков плодородия.»   

Сложный выбор между усыновлением и услугами суррогатной матери

После вердикта врачей мы сначала не рассматривали вариант суррогатного материнства. Однако в итоге решили использовать этот шанс: у нас были проверенные эмбрионы, и мы могли попробовать.

Вначале мы не хотели об этом слышать. Я думала об усыновлении ребенка. Поделилась своими мыслями с мужем, но, оказалось, что муж против как усыновления, так и варианта с суррогатной матерью. Он все еще считал, что мы можем и сами справиться.

О том моменте, когда он изменил свое мнение, говорит так: «Когда закончились все шансы и попытки, ты понимаешь, что после всех процедур просто убиваешь свою жену. Тогда ты принимаешь вариант, который сначала казался неприемлемым».

Опыт усыновления может быть разным, но у нас перед глазами был один довольно печальный пример. Коллега, у которой был родной сын, удочерила девочку. Когда она узнала о наших проблемах с бесплодием, то очень советовала последовать ее примеру. Сначала в их семье все было замечательно, но со временем оказалось, что о многих серьезных проблемах ребенка им в детском доме попросту не сообщили. И эти проблемы стали настолько глобальными, что благополучие и покой из семьи ушли. Ребенка вернули и спустя некоторое время коллега позвонила мне и сказала, чтобы я не спешила и уж, если решу, то проверяла все данные и подольше общалась с воспитателями и ребенком перед окончательным решением. После этого разговора идею об усыновлении я тоже перестала рассматривать.  

Суррогатное материнство и его сложности

Выбирая суррогатное материнство, то есть решаясь доверить вынашивание нашего ребенка другой женщине, которая сможет сделать это благополучно и родить его, мы понимали, что трудности неизбежны. Мы не можем контролировать, правильно ли питается суррогатная мама, какой образ жизни ведет. Ты просто платишь деньги и ждешь, когда родится ребенок, делаешь все нужное, но не можешь быть уверенным, что суррогатная мама тоже делает все, чтобы было хорошо малышу.

Кандидатуры нам предложило агентство. Все суррогатные мамы — женщины, которые оказались в сложных жизненных ситуациях, и нужны деньги. Оказалось, что одна из кандидаток должна была бы скрывать свою беременность от родителей мужа, и мы вынуждены были отказаться от ее кандидатуры, так как в дополнение к перечисленным выше добавлялись еще и другие риски, в том числе эмоционального плана. У второй женщины, на кандидатуре которой мы и остановились, уже был свой ребенок и наше предложение было ее не первым опытом сурматеринства.

Мы с ней встретились первый раз на подписании договора, до этого общались по телефону, приезжали в клинику несколько раз за время вынашивания нашего малыша, но фактически часто не виделись. Как-то нас пригласили на УЗИ, но мы не хотели нарушать границ суррогатной мамы (для меня мамочки), хоть она и не возражала.

Мы хотели, чтобы мамочке было комфортно, чтобы у этой женщины все было хорошо. И так было до определенного момента.

Неожиданно мы узнали, что ей кто-то вселяет страхи что с ней не расплатятся, что ей нужна юридическая поддержка, хотя с нашей стороны были только забота и помощь, которые выходили за рамки условий договора (как позже выяснилось в закрытых группах суррогатных мам, где они делятся своими страхами и недобросовестные юристы агентств дают им «дельные» советы настраивая против биологических родителей преследуя свои корыстные цели как с нашей мамочкой). В дополнение ко всему, у суррогатной мамы на третьем месяце беременности начались сложности с гражданским мужем. Женщина явно хотела удержать своего мужчину. Возможно, была ревность, какие-то связи, которых не должно было быть. По-человечески все это понятно и объяснимо, но у нас был единственный шанс стать родителями, мы не хотели, чтобы что-то пошло не так.

В определенный момент нам с грустью пришлось признать, что суррогатная мама не выполняет условия нашего договора: например, она не жила в квартире, которую мы сняли для нее, ее мамы и ребенка, а находилась непонятно где. В договоре было прописаны все условия, но никогда нет гарантии, что человек будет его соблюдать. В какой-то момент нам стало ясно, что страхи с обеих сторон приводят или к манипуляциям с ее стороны, или к излишнему контролю с нашей. Мы не хотели, чтобы эта женщина нервничала, а в итоге у нас начали портиться отношения.

Когда эмоции дошли до своего предела, и мы не смогли урегулировать вопросы с выполнением условий договора с агентством и с женщиной, на 6-м месяце мы решили, что больше не хотим и не можем взаимодействовать с ней и людьми, которые участвовали в сурматеринстве. У нас оставался последний эмбрион, и мы были готовы искать другую сурмаму.

Счастливый конец, вернее, начало

Когда мы это сказали в нашей клинике своему доктору и представителю нового агентства при клинике, что будем пробовать второй эмбрион, они вмешались и помогли нам решить вопрос с суррогатной мамой. Нам рассказали про обязанности сторон, про то, что мы можем сделать для улучшения ситуации. Например, действовать только в рамках договора. Даже когда хочется сделать больше — делать то, что оговорено. А когда хочется проконтролировать то, что контролю по договору не подлежит — отпустить и не пытаться настаивать на своем. Например, нас беспокоил рацион сурмамы, но врачи нам сказали: не тревожьтесь, сурмама даст ребенку то, что ему нужно. То есть из ее питания ребенок точно возьмет то, что необходимо. Мы отпустили свои эмоции и решили идти дальше с этой суррогатной мамой и ждать своего малыша.

Перед родами сурмама лежала на сохранении в клинике больше двух недель, и тогда мы смогли успокоиться — она была под присмотром, и мы знали, что до родов с ней и с нашим ребенком все будет в порядке.

Малыш родился в канун Рождества. Родился сам. Честно говоря, при виде нашего малютки весь негатив предыдущих месяцев испарился: мы не сожалели ни о чем, сделанном для женщины, подарившей нам это счастье. Даже сейчас, заходя в церковь, мы не забываем молиться о ее здравии. Мы иногда созваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками, но наши отношения нельзя назвать близкими. Возможно, это вовсе не обязательно. Каждый из нас обрел то, к чему стремился.

Еще есть один важный момент – отношение Духовенства к вопросам суррогатного материнства. Не всегда поддерживают. В нашем случае мы честно сообщили батюшке о том, что нашего малыша родила другая женщина. Батюшка обращался к Владыке за советом. В итоге – получил разрешение и малыша мы покрестили. Батюшка читал молитву о мамочке и о нас.

От себя хочу добавить, что суррогатное материнство по медицинским показаниям – это шанс для таких пар как наша обрести настоящее семейное счастье и полноценную семью с детками. Не судите. Ни нас, ни мамочек. У каждого свой путь и свои проблемы. Я понимаю, что пример так себе, но есть же трансплантология и, если человек может выжить благодаря донорскому сердцу, то его же не будут осуждать окружающие за то, что он пошел на эту процедуру, оплатил ее и получил шанс жить. Для наших семей такие «Сердца» — наши дети. Для суррогатных мамочек — возможность оплатить обучение своих детей и дать им что-то бОльшее. Наша мамочка все тратит на своего сына. Я очень многому у нее научилась. В моем понимании она – настоящая мама, которая ради благополучия своего ребенка вступает в такие программы как наша и, по сути, тратит свое здоровье в том числе.    

Беседовала Виктория Покатис