Рита Ижак-Нжай: «Трагедия ромских девочек в том, что у них просто нет выбора»

Рита Ижак-Нжай всегда идентифицировала себя с ромами, несмотря на то, что ее мать стыдилась своего происхождения. Что подтолкнуло Риту бороться за права ромских женщин и в результате стать членом Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации, она рассказала WOMO.

Вас воспитывали в ромских традициях? Чему вас научила мать?

Я выросла в смешанной семье. Моя мама ромcкого происхождения, отец — этнический венгр. Во время обмена населением в 1947 родителей моего отца принудительно отправили в Венгрию из Словакии. Получается, у моей мамы была трудная жизнь, потому что она была ромкой, а у моего отца была трудная жизнь, потому что он был венгром.

Мою маму бросили ее родители, когда ей было 11, она выросла как сирота, поэтому забыла язык, потеряла связь с ромскими традициями. Мама говорила о своем детстве так: «Когда я была ромкой…». Для нее это было чем-то постыдным. Она включала ромскую музыку только пока меня не было дома, но иногда я слышала ее, когда открывала дверь. Думаю, она не хотела, чтобы я идентифицировала себя с ромским народом, чтобы уберечь меня от этого, как она считала, клейма. Я не знала ничего о ромах. Я играла на разных музыкальных инструментах, танцевала, пела, мама говорила, что я очень талантлива из-за «цыганской крови». Для меня это было источником гордости. Но у меня не было соответствующего окружения, я не изучала ромские традиции.

Когда вы начали заниматься проблемами ромов?

Мне был 21 год, я работала в одной компании в Будапеште, училась на юриста, говорила на двух языках. Эта компания сотрудничала с венгерским правительством, и я была хостес во время национальных праздников: шла в парламент, встречала делегации НАТО, Евросоюза, показывала им, куда пройти, мне казалось, я хорошо справлялась, но однажды мне просто не позвонили. Тогда я позвонила сама, меня соединили с секретарем, которая сказала: «Босс узнал, что твоя мама ромка» (а у мамы, кстати сказать, очень характерное имя). В общем, босс просто решил, что не может со мной сотрудничать, потому что это слишком постыдно. И в тот момент я поняла, что хочу заниматься защитой прав ромов. Я и раньше слышала такие истории, но думала, что это неправда, потому что люди склонны преувеличивать. Однако когда подобное случилось со мной, я поняла, что это серьезно.

Какое место занимает ромская женщина в обществе?

Проблема с правами ромских женщин в том, что они находятся на пересечении прав ромов и прав женщин. Движения, которые борются за права женщин, не заинтересованы конкретно в правах ромок, потому что им это кажется слишком побочной темой, они занимаются проблемами равной оплаты труда, но если заговорить о ранних браках, они говорят: «Да, но это очень специфическая проблема, давайте сосредоточимся на том, что касается всех нас». И движения за права ромов такие же — они хотят выбраться из бедности, получить доступ к медицине, а домашнее насилие считается слишком узкой проблемой. И от это права ромок страдают — все сосредоточены на более масштабных проблемах, а их личные проблемы остаются в тени. И мой комитет занимается именно вопросами женщин в этнических меньшинствах, я очень этим горжусь. Нужно рассматривать все в комплексе. Да, ранние браки — это проблема меньшинства, многих в Европе она не касается, но меньшинство не может справиться без поддержки доминирующей группы. Если ромы будут просить о помощи, это будет только их голос. Но если об этом заговорят влиятельные женщины не ромского происхождения, все будут воспринимать проблему более серьезно.

С какими основными проблемами сталкиваются ромские женщины?

Главная проблема — в давлении общества. Моя мама всегда говорила, что она смогла стать успешной, потому что не испытывала этого давления в детстве. Из-за того, что родители ее бросили, она была свободна от ожиданий общества. Это печально, но она считает, что если бы она росла в семье, ее могли бы подтолкнуть к раннему браку.

Думаю, если бы у нас было больше прав, если бы были группы поддержки, в которых женщины-ромки и не-ромки могли общаться на равных, это бы очень помогло. Они бы чувствовали себя вовлеченными в общественную жизнь, защищенными, и это бы помогало им принимать решения, отстаивать свои права вопреки мнению общества и ожиданиям мужчин. Потому что если ты не хочешь выходить замуж в четырнадцать и не знаешь, кому и как об этом сказать, это одно. Но если ты видишь, что есть много женщин, которые думают так же и которые помогут тебе, возможно, пойдут в дом твоего потенциального мужа и скажут: «Нет, мы не согласны и это нужно прекратить», тогда можно будет изменить ситуацию.

Ранние браки случаются из-за отсутствия выбора. В этом трагедия ромских девочек — у них просто нет выбора. Они видят только женщин, которые сидят дома и готовят, воспитывают детей. И эта картинка глубоко засела в их сознании. Они даже не могут подумать о чем-то типа: «Я хочу быть балериной». В Венгрии был проект, когда детей просили нарисовать их мечты, кем они хотят быть. Ромы не смогли ничего нарисовать, сдали чистые листки. Они даже не могут мечтать, представить себя трактористом, не говоря уже о том, чтобы стать врачом или пилотом, они даже не могут представить себя на низкой должности. Эти психологические ограничения встроены в структуру общества, именно этому стоит посвятить значительную часть работы, оказывать им социальную поддержку, учить их мечтать. Сказать им, что если ты женщина, ты не обязана оставаться дома, у тебя есть выбор.

Я возлагаю большие надежды на ромских женщин. У нас есть та солидарность, которой нет у мужчин. Когда мы собираемся на международные конференции, мы действительно понимаем друг друга: обсуждаем, как воспитывать детей, обеспечивать безопасность своей семьи. Если у ромских женщин есть возможность учиться, они делают это очень прилежно. Если у них появится шанс, они смогут совершить огромный переворот в рамках одного поколения. Я очень хочу, чтобы ромские женщины все больше объединялись и помогали друг другу по всему миру, потому что я верю, что это то, как мы можем изменить ситуацию. Если это будет в руках мужчин, вряд ли что-то получится. Будущее за женщинами.

Вы феминистка?

Конечно, а как можно ею не быть?! Женщины кормят детей и одновременно работают. Главным урок я усвоила, когда родила первого ребенка и в ООН мне не дали декретного отпуска. Я ездила по миру с ребенком и кормила его в туалете, у меня не хватало денег и я была просто шокирована. Тогда я поняла, что можно не быть феминисткой, пока у тебя нет детей. Но потом ты ею становишься, потому что видишь, как мужчины обходят тебе по карьерной лестнице, тебе приходится бороться, но это никого не волнует, никто не понимает твоих проблем. Даже в ООН нет комнат для кормления! Когда я пыталась поднять эту тему, мне говорили, что она слишком специфическая, нужно обсуждать более масштабные проблемы. Меня все это очень злило. Когда появляется ребенок, мужчина не должен оставаться дома, его жизнь не останавливается, но если ты женщина — все переворачивается с ног на голову.

Какие стереотипы о ромах общество должно преодолеть в первую очередь?

Есть медийный образ ромов, что они попрошайки, живут общинами, носят пышные юбки, занимаются гаданием, воруют. И это имеет два негативных эффекта: это плохо влияет на большинство, потому что они верят всему этому, но на меньшинство это имеет гораздо более разрушительный эффект, потому что они тоже верят, что они такие. И многие думающие люди считают: «Я не такой, а значит, я не ром», потому что не вписываются в эту картинку. Это то, почему моя мама много лет говорила, что она венгерка, а не ромка. Я спрашивала ее: «Тогда кто такие ромы, если это не ты? Это же очевидно — имя, внешность!», но она говорила: «Потому что я не живу такой жизнью», потому что она не носит пышную юбку, у нее не было десяти детей, она не просила милостыню на улице. И мне было сложно объяснить своей матери, что быть ромкой — это не образ жизни, это этническая принадлежность, каждый сам решает, как ему жить. Я живу в доме, у меня есть дипломатический паспорт, но я по-прежнему с гордостью называю себя ромкой. Если ты переехал в Африку, это не значит, что ты больше не ром. Это остается с тобой. И в итоге ромами себя считают только те, кто живет такой жизнью. Это замкнутый круг.

Какие шаги нужно сделать, чтобы положение ромов изменилось?

Нужно работать на два фронта — образование и медиа. Помимо изучения общеобразовательных предметов, нам нужно учиться жить рядом друг с другом, изучать друг друга. Изучать, какой вклад внесли разные сообщества в культурное наследие страны. Как ромские поэты, писатели, художники повлияли на культуру. Тогда сформируется понимание того, что ромы — это не шайка разбойников, а этническое меньшинство, которое существует много лет и внесло свой вклад. Например, музыку фламенко изобрели ромы, у Чарли Чаплина был ромские корни. Если люди будут видеть эти положительные примеры, ситуация улучшится.

Когда я говорю о медиа, я имею в виду не только то, как ромов представляют, но и их участие в формировании медийного контента. Чтобы ромы были ведущими на радио, причем говорили не только о проблемах своего народа, а о медицине, экономике, климатических изменениях и космосе. Чтобы люди ассоциировали ромские лица с экспертностью, это работает на уровне подсознания. Это запустит новое отношение.

Что мотивирует вас в вашей работе?

В Камеруне я ездила в очень маленькую общину в горах. Они не знали, что я из ООН, они просто не понимали, что это такое. Мы поговорили об их проблемах и я уехала. Через месяц мне позвонили и сказали, что их выселяют, потому что кто-то хочет забрать себе их землю. Я связалась с правительством Камеруна, с архиепископом. В конце концов, хоть их дома уже и уничтожили, они смогли вернуться. Эти люди не умели писать, но нам позвонили в Женеву и передали, как они благодарны, что мы спасли их земли. Все эти маленькие вещи позволяют понять, что оно того стоит. Я на самом деле меняю жизни людей.

Нужно развивать такой подход — воспринимать свою работу как шкалу, где 1 — худшая ситуация, 10 — рай, и смотреть, когда мы переходим от 4 к 4.5, от 4.5 к 5. Это маленькие шаги, рай очень далеко — равенство для всех, это может и не настать. Но сдвиги есть — сейчас столько ромов с образованием, никогда раньше не было так много, сотни ученых в Европе. Нужно помнить об этих изменениях, потому что если мы их не видим, нам хочется все бросить. Но мы должны уметь отмечать постепенные изменения.

Беседовала Оля Полякова

— Читайте также: Земфира Кондур: «Ромскую женщину никто и никогда не учит любить себя»