Таня Касьян
Тема секс-работы в украинском обществе так же табуирована, как и тема абортов. А если общество и интересуется, то в первую очередь историями с «перчинкой» или криминальной хроникой, а ведь за этим скрываются человеческие судьбы. И ведь далеко не все, кто выбирают такую работу, делают это по доброй воле или из праздного любопытства. Многие феминистки критически относятся к теме секс-индустрии и декриминализации проституции, потому что таким образом «узаконивается сама возможность продавать тело человека». Их аргумент прост: женщины не должны заниматься сексом с мужчинами, которых они не желают. В целом секс-индустрия существует из-за возможности выбора у мужчин и отсутствия выбора у женщин, да и к тому же только подкрепляет культуру насилия в обществе. Но не все так просто, на самом деле.
Вы вряд ли узнаете точную статистику о том, сколько женщин и мужчин занимаются проституцией сегодня в мире и Украине в частности. Потому что цифры, по словам секс-работниц, — это деньги, это зарплаты, которые дают донорские организации на проведение таких соцопросов. Вы никогда не можете быть уверенными, что полиция, которая должна защищать население, не прибегает к манипулятивным и запугивающим методам, вымогая деньги у секс-работниц. И уж наверняка вы бы не подумали, о том, как отразилась война в Украине на судьбах женщин-переселенок, которым приходится заниматься проституцией, дабы оплатить аренду съемных квартир. Об этом, а также о многих других проблемах мы услышали из первых уст на встрече с бывшими секс-работницами, которая прошла в комьюнити общественной организации Insight.
Наталья
Сегодня в Украине много внутренне перемещенных лиц, среди которых немало женщин. Я увидела проблему своими глазами в Одессе. Женщины, приехавшие с территорий Донецкой и Луганской областей, естественно, столкнулись с необходимостью снимать жилье. Конечно, они начали искать работу, но то зарплата неспособна покрыть стоимость аренды, то после бесплатной стажировки работодатели отказывают в приеме, то арендодатели не хотят сдавать квартиры из-за прописки. А если у тебя еще и ребенок есть, так это потом тебя еще и не выселишь. И вот теперь женщины 40-50 лет, которые никогда раньше не занимались проституцией, начинают зарабатывать деньги секс-работой. «Почему?» — спрашиваю я их. «Потому что как-то нужно жить», — отвечают они. Наша страна ничего не обеспечивает, а потом еще за это карает.
Как строятся дела против секс-работников? Например, под видом клиента приходит полиция, начинают запугивать, заставляют подписывать протоколы и вымогают деньги «на бензинчик». Все зависит от «картинки»: с кого-то берут 100 грн, с кого-то — 300, с кого-то ничего не берут, потому что знают, что заработок секс-работника не велик.
Я против того, что несовершеннолетние попадают в проституцию, и я против тех сутенеров, которые заставляют принудительно работать, не оставляя выбора. Но я общаюсь периодически с секс-работницами из различных стран, к примеру, в Нидерландах в Амстердаме легально можно работать только в окнах, на улицах — это уже не законно. Там неважно, чем ты занимаешься, главное — платить налоги. Секс-работники там регистрируются частными предпринимателями: фотографами, фрилансерами, а работают в секс-индустрии. Но в чем все-таки плюс, по сравнению с Украиной? У них ответственно подходят к здоровью человека, если клиент хочет секс без презерватива и впоследствии он заболеет, то это его проблема. А у нас обвинять будут секс-работников. Причем обезумевшие клиенты, желая отомстить, могут найти и избить даже не ту секс-работницу, которая оказывала ему услуги, а просто ту, которая попадется под горячую руку. Когда пострадавшая от насилия секс-работница приходит к гинекологу и тот видит, что у нее не один партнер был и замечает синяки на теле, то он должен вызвать полицию. Но сейчас, когда секс-работников бьют, насилуют, их прогоняют из полиции — «сами виноваты, нечего этим заниматься». Вот почему секс-работники боятся обращаться за помощью. Поэтому так необходима декриминализация (отмена карающих законов), в таком случае люди будут без страха приходить к врачам и говорить, что им нужно, что с ними случилось.
Идеальная модель — в Новой Зеландии. Работники секс-индустрии там имеют такие же права, как и все другие работники. Единственное ограничение — табу на мигрантов, они не могут заниматься секс-работой там. В Венгрии секс-работники также регистрируются как предприниматели, при этом два раза в месяц они обязательно проходят обследование с санитарной книжкой за свой счет — это по 200 евро за раз. Если ты не обследуешься, то ты теряешь возможность работать, к тому же, тебя могут оштрафовать.
Честной статистики по Украине, сколько женщин и мужчин занимаются секс-работой, нет. Я бы, к примеру, не пошла стоять в очереди, чтобы потом 40 минут отвечать на вопросы анкеты. Бывает и такое, что приходит наркозависимая секс-работница заполнять анкету, потом зовет своих наркозависимых подруг, не работающих в секс-индустрии, но желающих получить деньги за заполнение анкет. А в итоге имеем статистику, что среди такого-то числа секс-работников такой-то процент ВИЧ-позитивных и наркозависимых. Либо задают вопрос секс-работницам: сколько в твоем окружении секс-работников? Одна ответит — 10, вторая — семь, в итоге они все это сложат, выведут среднеарифметическое и получат некую заоблачную цифру. А то, что они на самом деле друг друга знают, и эти семь могут быть частью десяти, никто не задумывается.
Сложно сказать, система чьей страны может быть применима в Украине. Мы же еще за то, чтобы люди не попадали в эту индустрию, чтобы появлялись программы по реабилитации. К примеру, многие наркозависимые девчонки попадают в секс-бизнес, потому что не знают, к кому обратиться за помощью. Если бы у людей был иной выход, они бы не шли заниматься секс-работой. Это комплексная проблема, и решать ее надо комплексно.
Алина
Мужчины, занимающиеся секс-работой, в Украине есть. И они получают больше денег. Я всегда завидовала парням-геям, потому что им намного больше платят, независимо от того, сколько им лет. Но так как я работала в основном в дешевых местах, со временем я переставала завидовать, потому что видела, как сильно избивали этих парней.
Не всегда удается определить сразу, кто твой клиент, наркозависимый ли он, особенно по телефону. У меня была ситуация, когда я приехала к человеку, который уже пять дней не слезал с наркотиков, у него начались галлюцинации. Когда он сказал: «Полотенце положи посреди стола, а то они увидят сейчас», я поняла, что мне нужно выбираться. Как я только ни уговаривала его, ни умоляла… В итоге мне удалось оттуда сбежать, такие ситуации не редкость, и они очень опасны.
Церкви очень боятся того, что в обществе сегодня происходят перемены, разрушается «традиционный» институт семьи. Эти перемены, как им кажется, подтачивают фундамент церкви. Им нужно меняться, но им страшно меняться, и поэтому это вызывает такое сопротивление. При том, что батюшки среди клиентов есть. Помню, как мне один такой батюшка прославление в машине включил и сказал: «Может, я приведу тебя к богу». Это было чудовищно.
Я мечтаю когда-нибудь поучаствовать в создании программ реабилитации и ресоциализации секс-работников. Когда я пыталась уйти из секс-работы, я перестала употреблять наркотики, но продолжала заниматься этой работой, потому что не было других возможностей как-то жить еще полгода. И я спала только с ножом под подушкой, у меня было жесткое ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство, — прим.ред.), но в тот момент я еще этого не осознавала. У меня были серьезные нарушения психики из-за чувства опасности, к примеру, меня начинало трясти, когда ко мне близко подходил мужчина. И мне была необходима профессиональная помощь. Я приходила к психологам, которые работали бесплатно, и они не могли мне помочь, потому что с таким не сталкивались. Мне очень нужна была группа поддержки в это время, и сегодня такой помощи по-прежнему нет. Да и доноры не дают на такие программы деньги, им кажется, что это даст временный эффект. [traqli_related]
У каждого свои причины, по которым уходят из секс-работы. У кого-то меньше клиентов становится, кто-то семьи создает. Я не хотела там работать. И ушла, как только смогла. Я так боялась, как отреагирует мой парень, что на второй встрече призналась ему: «Я — бывшая секс-работница». Я очень боялась, что он узнает потом от кого-то. Он принял это и реагирует хорошо, хотя когда я пишу какие-то посты, мне в ответ приходят сообщения от мужчин: «Пожалей своего мужа», «Зачем ты так поступаешь», «Он просто не говорит тебе правду о своих истинных чувствах». И я в 80-й раз переспрашиваю его, все ли в порядке, и он в 80-й раз отвечает, что да. Не знаю, как у него это получается. Я боюсь осуждения, а он — нет.
Записала Татьяна Касьян
Иллюстрации Марии Кинович