Певица и актриса Леди Гага рассказывает о формировании ее личности и том, какой, по ее мнению, должна быть женщина в современном мире.

В детстве меня всегда называли бунтаркой. Люди обычно говорили: «Ты — вызывающая» или «Почему ты так оделась?». Но я продолжала делать то, что мне нравится, и одеваться, как хочу, потому что я не изменилась. Хотя долгое время я чувствовала стыд и вину, ведь я итальянка, католичка. Но я осознала, что мое бунтарство – это семейная черта, которую я унаследовала от длинной череды моих жестких и упорных предков.

Мама и бабушка – две самые важные женщины в моей жизни. Мама росла в Западной Вирджинии, в итальянской семье, ее отец, страховщик, работал невероятно тяжело. Родители бабушки умерли рано, и ей пришлось растить сестру. Представьте, она удерживала форт! Родители моего отца приехали из Италии и жили в Нью-Джерси. Мой дедушка был сапожником, а бабушка работала с ним, когда не была занята с детьми. У них было два ребенка, и одного они потеряли – сестру моего отца, Джоанну, в честь которой назвали меня.

Джоанна умерла, когда ей было 19 лет. Я назвала ее именем новый альбом, потому что Джоанна всегда была важна для меня. Лучший способ описать наши отношения – это как будто вы общаетесь с ангелом или духом, или как еще вы представляете себе высшую силу. Джоанна умерла от волчанки, аутоиммунного заболевания. Из нашей семейной истории я знаю, что ей стало хуже после нападения, когда Джоанна училась в колледже. Она умерла в 1974 году, за 12 лет до моего рождения, поэтому о Джоанне я узнала из историй и фотографий. А еще узнала о ней потому, что мой отец был в ярости и пил каждый вечер, а дедушка с бабушкой плакали за рождественским праздничным столом, где было пустое место, которое они хотели заполнить.

Мои надежды и вера воплотились в Джоанне. Я всегда чувствовала, что она за мной приглядывает и защищает. Когда я подросла, она помогала мне понять себя. И вот мы живем в 2016 году, и сам факт того, как говорят сейчас о женщинах на телевидении, в политике, просто ошеломляет. Это угнетает и ранит меня.

Я видела выступление Мишель Обамы, которая тоже рассказывала о том, как это ранит ее. Она говорила, что женщины часто боятся сказать хоть что-то, опасаясь показаться слабыми, — о нас говорят, что мы слишком преувеличиваем, драматизируем, чересчур эмоционально реагируем. Но это не так. Мы просто боремся за наши жизни.

Быть женщиной сейчас – значит быть бойцом. А еще стараться уцелеть. Это значит, что мы можем позволить себе быть ранимыми, осознавать наш стыд, печаль или гнев. Чтобы сделать это, нужна сила. Перед записью Joanne я взяла паузу и только записывала синглы. Но я всегда могу отодвинуть эту нескончаемую череду работы, которая довольно сильно корежит мой ум и тело, чтобы дать себе немного тишины и пространства вокруг. Я хотела ощутить музыку так, как в дни моей молодости, когда я просто не могла ею не заниматься, и не волновалась о том, что подумают другие.[traqli_related]

Слава – лучший наркотик из когда-либо существовавших. Но когда ты понимаешь, кто ты и что для тебя важно, эта необходимость в большем, большем и большем просто уходит. Я много работаю, забочусь о близких, даю работу людям, которых очень люблю, и сочиняю музыку, привносящую, я надеюсь, что-то хорошее в мир. В этом году мне исполнилось 30, я знаю, что я реализовала себя, я точно знаю, чего хочу, и это успех, как мне кажется. Я хочу быть человеком, который борется за правду, а не за внимание, славу и почести.

Когда я думаю, через что прошли моя мама и бабушки, то понимаю, что они – великолепная троица для меня. Мне кажется, здоровье, счастье, любовь должны быть в сердце каждой великой леди. Такой леди, которой я хочу быть. Никогда не думала, что скажу это, но вам не кажется, что самое время снять корсеты? Вы же знаете, я их обожаю, но думаю, что пришел момент от них избавляться.

Источник: harpersbazaar.com

— Читайте также: Маски сильной женщины: Как распознать подлинную уверенность