Татьяна Гордиенко
Ясмин Кениг удалось то, что не смогли сделать многие девочки-подростки арабского происхождения. Ее выдали замуж несовершеннолетней, но она сумела убежать из Палестины назад в США и обрести новую семью, свободу и новое будущее.
Мне было шесть лет, когда две мои старшие сестры неожиданно уехали «в гости к родственникам» в Палестину. Так мне сказали родители. Я родилась в Чикаго, а мои мама и папа — в Иерусалиме. Мой отец погиб, когда его автозаправку ограбили, мне было 4 месяца. Тогда мама переехала со мной и сестрами в подвал бабушкиного дома.
Слишком взрослая, чтобы носить джинсы
Наша мама не растила нас в каких-то очень строгих религиозных принципах. Мы не носили хиджаб, кроме как в мечеть, которую посещали на праздники. Да, мы одевали вещи с длинными рукавами и юбки за колено. Моей сестре было 13 лет и она стала фанаткой Ашера, купила плакат, на котором он был с голым торсом и повесила у нас в комнате. Однажды его увидела бабушка. Она сорвала его со стены и изорвала в куски. Она была в ярости. Через год обе мои сестры уехали в Палестину. Я осталась одна. Я очень скучала по ним, ведь единственное время, которое я могла проводить с друзьями, было время, проведенное в школе. Когда я заканчивала средние классы школы, нам организовали турпоездку и никто из моих одноклассников не одел бы туда школьную форму. Я сказала об этом маме и она купила мне три пары джинсов-skinny. Но после выпускного, когда я готовилась продолжить учебу в старших классах, я застала маму и бабушку за разрезанием джинсов на мелкие лоскутки. Они сказали: «Ты уже слишком взрослая, чтобы носить такое!». У меня остались длинные платья и одни мешковатые штаны, которые я ненавидела.
Школа отменяется, о парне не может быть и речи
Я ждала, когда же мама запишет меня в старшую школу. Я даже сама принесла ей несколько информационных материалов. Прошел июль, август. «Чуть позже запишу, но только в школу для девочек», — говорила мама. Но в сентябре все мои друзья пошли в школу, а я нет. Я могла общаться с ними только в Facebook, где у меня был аккаунт с вымышленным именем, чтобы мои родственники не вычислили меня. Я сказала, что меня не записали в школу, мои друзья ответили, что я имею право продолжить обучение, но мама продолжала меня держать дома. Я хотела хотя бы начать работать, например, на автозаправке моего отчима. Когда он услышал об этом, он сказал: «Без проблем!» Но как и со школой — время шло, ничего не происходило. Как я уже говорила, соцсети были моим убежищем. Однажды я переписывалась с моим бывшим одноклассником, он мне нравился. Он пригласил меня в кафе, я согласилась. Для меня это было рискованное приключение: дома я сказала, что иду проведать кузину, которой 24 года. Она даже согласилась меня «прикрыть», если что. Свидание прошло замечательно, но через несколько дней этот парень позвонил в дверь моего дома, открыла мама, я стояла как раз за ее спиной. Парень спросил: «Ясмин дома?», мама начала кричать: «Ты кто такой и по какому праву ломишься к нам в дом?» Он ответил: «Я — парень Ясмин». После этого мать закрыла меня в доме на две недели. А потом объявила: «Пакуй вещи. Ты едешь в Палестину к сестрам!»
— Читайте также: Мемори Банда: «Опыт моей сестры показал мне, что такое детский брак и какой жизни я для себя не хочу»
Моя свадьба
Я была в Палестине последний раз, когда мне было 10 лет. Я помнила только, что там было очень пыльно и жарко, ни одного дерева. Арабский я практически не знала. Когда мы ехали с мамой и бабушкой в аэропорт, я потребовала, чтобы мне показали мой обратный билет в Штаты. Маму это задело, но она достала его и показала мне. Мне стало немного легче на душе. Сестер я была рада видеть. Обе жили в городе Рамалла, где у бабушки был дом. Две недели мы общались, они даже подтрунивали над моим злосчастным свиданием: «Ты с ума сошла — встречаться с белым парнем!» Через две недели они вдруг усадили меня в комнате и стали причесывать и делать макияж. Мне это понравилась — дома мне запрещали краситься. Я спросила, что за повод? Они ответили, что мы ждем гостей. И гости пришли. С сыном, которому был 21 год. Он и его родители заговорили со мной по-арабски, я поняла, что они спрашивают, сколько мне лет. Я сказала, что мне 15. Парень после ответа показался мне растерянным. Еще несколько дней спустя точно так же в доме появилась еще одна семья с сыном, который был некрасивый, щербатый, меньше меня ростом. Он мне ужасно не понравился, но мои родственники сказали, что у него есть работа и дом, и этого достаточно. Только тогда я поняла, что мать и бабушка привезли меня сюда, чтобы выдать замуж и оставить меня здесь. Я была в ярости. Я кричала на мать: «Как ты могла так поступить со мной? Я же твоя дочь!». Мама плакала, думаю, ей было непросто в тот момент, но она считала, что это самый лучший вариант для меня. Ну а я почувствовала, что меня предали. А следом в комнату зашла бабушка, она ударила по щеке и воскликнула: «Как ты смеешь так неуважительно относиться к матери?», а затем повернулась к маме и сказала: «Видишь? Ей это нужно. Иначе как она научится уважению?» Я никогда особо не любила свою бабушку, но в этот момент я ее просто возненавидела. Дата свадьбы была назначена на 30 сентября. Я угрожала матери, что сбегу, но она только и отвечала: «Если не выйдешь за него, найдем для тебя партию менее приятную». Мои сестры только усугубляли ситуацию, говоря, как же мне повезло. За несколько дней до свадьбы одна из них все-таки призналась, что ее так же выдали замуж против воли: «Я кричала, сопротивлялась… Но в конце концов я научилась его любить. Научишься и ты».
Я не помню церемонию. Все слилось в одно цветное пятно. Но я помню, как когда он попытался поцеловать меня в щеку, мать зашипела: «Поцелуй его!». Я не смогла. После празднования мои сестры болтали о первой брачной ночи, они даже сказали, чтобы я написала им, как все прошло. Я ненавидела их. Ненавидела!
Моя первая брачная ночь была ужасной, единственное, за что я благодарна мужу, — он не был жестоким. Могло быть намного хуже. У меня начались сильные головные боли, вызванные стрессом, и я использовала их как предлог, чтобы не ложиться с ним в постель. Большую часть времени мы проводили вместе с его семьей. Я искала способы решения той ужасной ситуации, в которой оказалась. Для этого мне нужен был интернет. И я нашла его в доме своей свекрови. Когда муж уходил на работу, я шла к ней помогать по хозяйству. Однажды я попросила разрешения воспользоваться компьютером, получив согласие, я зарегистрировалась в Facebook и написала подруге, с которой училась в третьем классе. Я рассказала ей обо всем случившемся.
Она немедленно написала, что это нелегально. У меня был еще один друг в Facebook, мусульманин из Техаса. Когда я ему все рассказала, он посоветовал звонить в посольство и даже прислал номер. Мое сердце бешено колотилось, когда я записала его на клочке бумаги и спрятала в карман. Наконец я собралась с духом, чтобы позвонить, это случилось 14 октября. Мне ответил мужчина, Мохаммед, который спросил имена моих родителей и адрес в Штатах. Я больше ничем не могла подтвердить свое гражданство – я не знала номера страховки и не имела на руках паспорт. Он сказал, что все в порядке, но ему нужно доказательство, что я действительно вышла замуж – сертификат о заключении брака. Но я не знала, где он. Потом он попросил назвать фамилию мужа, и я поняла, что тоже не имею об этом понятия.
Мохаммед сказал, что выйдет на связь, как только проверит информацию. С тех пор он звонил мне несколько раз. И я все-таки узнала фамилию мужа, которая по стала и моей.
На свободу!
3 декабря Мохаммед дал мне номер службы такси и адрес отеля, сказал, чтобы я была там на следующий день в 11.00. Утром я дождалась, пока мой муж уйдет, собрала свои вещи, включая золото, которое подарила моя семья на нашу свадьбу, и набрала номер такси. В этот момент я поняла, что не знаю адреса, где живу. Я назвала крупный магазин поблизости и побежала навстречу такси, молясь, чтобы никто меня не увидел.
Сотрудники посольства обыскали меня – по соображениям безопасности, чтобы проверить, нет ли на мне бомбы. Мне было все равно, они могли делать что угодно – я была так близка к свободе! Мы поехали в американское посольство в Иерусалиме, где я заполнила все необходимые бумаги. А вечером в компании дипломата и двух охранников я отправилась в аэропорт, чтобы сесть на рейс до Филадельфии. После пересадки я летела в Чикаго, рядом сидел парень, который спросил, сколько мне лет. Я сказала, что 15. Он заметил, что я слишком юна, чтобы самой лететь в самолете. Если бы он только знал, что я пережила…
По прилету у меня было 20 минут, и я открыла Facebook. Сначала я прочла письмо от сестры, которая писала, как она ненавидит меня и никогда не хочет видеть снова. Затем увидела чат моих сестер с мамой и теткой. Одна из них написала, что я разрушаю репутацию семьи. Мне было больно читать все это, но я знала, что сделала правильный выбор.
Новое будущее
Первые полгода я жила у женщины, которая до этого уже усыновила несколько детей. Было нелегко – она очень религиозна, и заставляла нас ходить в баптистскую церковь каждую субботу и воскресенье. Но все равно так было намного лучше. Убедилась я в этом, когда увидела свою мать в суде. Я застыла как вкопанная, а она сделала вид, что не знает меня, что я не существую.
Несколькими месяцами позже я давала показания в суде. Моя мать и ее адвокат показали фото со свадьбы, где я улыбаюсь, и отметили, что я выглядела счастливой и хотела выйти замуж. Я должна была объяснить суду, что я улыбалась, чтобы выжить, и моя мать все это время знала, что я не хочу замуж. Поэтому я сказала, что она лжет и разрыдалась. Все те чувства, которые копились внутри меня, наконец прорвались.
После того слушания я официально осталась под опекой штата Иллинойс. Я пошла в девятый класс, сменила три приемные семьи. Главным для меня было выжить и дожить до 18 лет, когда я смогу стать самостоятельной. И когда я встретила очередных опекунов Кэрри и Марвина, особых надежд не питала. Мне нужно было время, чтобы открыться им. Но я оказалась неподготовленной к тому, что в день нашей первой годовщины совместного проживания они предложили мне удочерение. Я была шокирована! Они хотели стать для меня настоящей семьей. И я согласилась. Впервые в жизни я могла не бояться, что меня выгонят, разложить свои вещи в комнате и все было в порядке, впервые я была в безопасности. [traqli_related]
Я только что окончила школу. Я стала первой из моей биологической семьи, кто получил образование! Я получила стипендию и буду изучать коммуникации и компьютеры, учитывая, что именно технологии так помогли в моем спасении. Я счастлива, что наконец я имею право выбора – что носить, с кем встречаться, за кого выйти замуж и в конце концов кем хочу быть.
Главное фото: Джон Броули
По материалам: seventeen.com, childrensrights.org