Юлия Толопа: «Если ты один раз на войне побывал, то вернешься туда в любом случае»

Юлия Толопа, позывной «Валькирия», разведчица и мама двухлетней Мирославы, в рамках проекта «Матери на войне» рассказывает о том, как она, уроженка российского Пятигорска, оказалась в АТО, о воспитании дочери и трудностях возвращения к мирной жизни.

Все началось с того, что…

Я – из России, приехала в Киев 1 апреля 2014 года посмотреть на Майдан. Тут уже все закончилось, раньше у меня никак не получалось. Я приехала, чтобы для себя понять всю суть дела, потому что, сами понимаете, в России говорили, что тут русских режут и так далее. Меня встретили очень доброжелательные люди, здесь люди во много раз добрее, чем в России. У меня проблем с русским языком вообще не было.

Я осталась, началась помогать оставшимся на Майдане. На тот момент, когда в Славянск ввели войска, я понимала, что Россия совсем не права и я должна это исправить, помочь. Уже не помню, о чем еще тогда думала. Я записалась в добровольческий батальон «Айдар», приехала на Половинкино в Луганской области, потом через два дня меня отправили в Счастье на передовую, и с этого началась моя жизнь в АТО.

11 месяцев я прослужила командиром боевой машины в «Айдаре», в феврале 2015 года приехала в Киев, родила ребенка. Побыла здесь еще 11 месяцев, подписала второй контракт. Он был неудачный, потому что мы не сошлись характерами с командиром батальона. Я – девочка конфликтная, но не хотела развивать ту ситуацию и просто ушла. Еще четыре месяца я побыла дома и снова подписала контракт, с 16-м батальоном 58-й бригады. Мне осталось полтора месяца до его окончания. Сейчас я занимаюсь разведкой.

Дома я была…

Студенткой Кисловодского медицинского университета. Можно сказать, я – медик по образованию, и на фронте мне пару раз это пригодилось. Я училась, работала, ходила на спортивные секции. Являюсь чемпионом России по штурмовому рукопашному бою. У меня была обычная жизнь студента.

На фронте я потому что…

Война еще не закончилась. Я потеряла очень много близких людей. Если бы они были живы, то находились бы там, на фронте. В 2014 году я дала себе слово, что не уйду оттуда, пока не закончится война. Мы будем идти до конца, до победного.

Условия жизни у меня…

На данный момент хорошие. Мы сейчас находимся в лагере, где раньше была 93-я бригада, живем в доме. Я не живу на «передке», разведвзвод только выезжает на боевые задания. Девочки на передовой живут в блиндажах, но и там условия уже лучше. В 2014 году даже блиндажей не было, а просто окопы. Тогда была земля. Если говорить об особых условиях для женщин, то душ у нас есть, и на этом все заканчивается. Но ребята стараются, если нужно, делают закрытый туалет, если нет душа, кухни, тоже делают, это не проблема.

Я боюсь…

Потерять близких людей. Два примера: 5 сентября 2014 года, когда был вывод войск согласно Минского договора, наших ребят из 80-й бригады и «Айдара» расстреляли. 42 человека погибло по официальным данным. И 31 января 2015 года, когда мы находились на Луганской ТЭС, ударил «Град» по КП и погибло двое ребят. Вадим мне был как брат, мне пришлось звонить его маме и говорить, что его больше нет.

С армейским сексизмом…

Я не сталкивалась, честно. Пару раз мне говорили «ты же девочка» или «женщина на палубе – не к добру», а сейчас ничего такого нет. Если ты осознанно подписываешь контракт, имея на это полное право, приходишь на свою должность и работаешь. Это не проблема сейчас. Я прекрасно помню, как поначалу женщин записывали не на те должности, на которых они реально были. Я в Счастье в первый раз была записана как «разведчик-радиотелефонист», но швеей или поварихой я не была.

Чтобы быть военным, нужно желание и возможность. Если ты физически можешь выполнять эту работу и есть желание, можно научиться выбранной специальности за пару месяцев. Сейчас есть полигоны, где можно научиться всему. А конфликты случаются везде, и разные, в том числе и сексуальное насилие, но в моей практике такого не было. А если бы я с таким столкнулась, то, будем честными, прибила бы того, кто это сделал!

Как рассказывать дочери о войне…

Даже не знаю. Если спросит, расскажу, если нет, то не буду. Пока я на фронте, ребенком занимается няня. Я очень мало бываю дома, за последние полгода была, наверное, две недели. Стараюсь проводить все время с ребенком, гулять, учить, развлекаться вместе. Я пытаюсь объяснить дочери, что у нее есть мама, и она ее не бросит. А когда закончу контракт, будет детский садик, работа, английский и другие занятия.

У меня есть подруга из Крыма, которая пережила аннексию, Майдан, мы были вместе в одном батальоне, а сейчас служим в одной бригаде. Мы живем вместе, у нее двое детей, у меня ребенок, и за ними смотрит няня. Сейчас подруга на фронте, я – в отпуске, и у меня не один ребенок, а целых три.

Я хочу вернуться к мирной жизни…

Но это очень сложно. Не знаю, почему, но если ты один раз на войне побывал, то вернешься туда в любом случае. Я уже второй раз возвращаюсь. Очень тяжело приезжать в Киев и понимать, что нужно жить здесь. Там проще, правда, тебе не нужно надевать маску. А здесь и поход в магазин может дорого обойтись. Я хотела бы хоть раз пролежать полноценный курс в госпитале, пройти лечение. После этих лет на фронте я чувствую ухудшение здоровья. Хочу понять, в чем проблема, ведь моему ребенку нужна здоровая мама.

Мужчины слабее, потому что…

Я видела, как мужчина бросает автомат и уходит с поля боя, без лишних эмоций. Или когда погибает его боевой товарищ, а он уходит в глубокий запой. Ты спрашиваешь, почему он пьет, и он говорит, что похоронил друга. Да ведь я же тоже 89 своих товарищей похоронила, но не спиваюсь.

Я мечтаю…

Чтобы закончилась война. И хочу обычного женского счастья – любимого человека и дочь рядом. Все просто. Для счастья нужно мало: чтобы рядом был человек, который тебя понимает, и еще один человечек, которого ты бы воспитывал сам.

Беседовала Галина Ковальчук. Фото: Алена Владыко

Проект осуществляется при финансовой поддержке Правительства Канады через Министерство международных дел Канады. 

— Читайте также: Оксана Якубова: «Від жінки чекають, що після війни вона стане такою, якою була до, але ж всередині, у голові вже все змінилось»