Таццяна Гусева: «Я восхищаюсь своим народом, который показал, каким может быть мирный протест»

Протесты в Беларуси стали главной темой новостей в августе. Какова роль женщин в этом гражданском движении? В рамках спецпроекта «Журналистский вопрос» мы решили пообщаться с белорусской журналисткой Таццяной Гусевой из общественно-политической газеты «Салідарнасць». Таццяна рассказала о своей работе и о том,как приходится работать журналистам сейчас.

О независимой журналистике

Я журналистка и мама двоих детей – 17-летней дочери и 4-летнего сына. В журналистике – с 15-ти лет. В 11-м классе уже работала в местной региональной газете и прогуливала в редакции школу.

Сейчас мне 39, и, за исключением полутора лет в многотиражной газете (или как сейчас принято называть корпоративной прессе), я работала в независимых изданиях. Моей школой журналистики стал не журфак, а редакция региональной газеты “Інфа-Кур’ер” – это издание было эталоном качественного медиа, где четко работали мировые профессиональные стандарты: новости  и мнения отдельно, ссылка на источник информации, правило двух источников.

Последние девять лет работаю в общественно-политической газете «Салідарнасць». Это национальное онлайн-медиа, миссия которого помочь читателям сформировать картину дня в Беларуси и мире. Мы просто и доступно объясняем, что произошло и почему. Весь свой путь в журналистике я занимаюсь любимым делом. Пишу о том, что считаю важным сама, о том, что хочу изменить, о людях, которые меняют мир вокруг себя и о тех, кому нужна помощь.

Важные проекты

Через два месяца после рождения младшего сына я вернулась на работу (благо, у меня есть возможность на удаленке) и начала проект, в котором мамы рассказывали об опыте своих родов, об условиях в роддомах, о возможности партнерских родов. Кстати, во время эпидемии COVID-19 белоруски лишились возможности рожать с партнером на неопределенный срок.

В соседней Литве перемены в роддомах инициировали врачи, это они писали обращения в профессиональные объединения, отправляли предложения в Минздрав, и таким путем изменили многое в системе к лучшему.

В Беларуси я не вижу готовности медицинского сообщества менять систему родовспоможения. На мой взгляд, перемены неизбежны под воздействием общества — женщин, которые хотят реализовать свои права в родах.

Около пяти лет в нашей стране появилась кампания «Радзіны» — информационно-образовательный проект, созданный для поддержки женщин в получении положительного опыта беременности и родов, поиске и создании условий для нормальных физиологичных родов. Его основательница Вероника Завьялова проделала огромную работу: благодаря ей, многие женщины узнали о своих правах в родах и о том, как их реализовать.

Беларусь сегодня

…Я пишу об этом и возникает ощущение, что все это было со мной в другой жизни. Вчера я писала о том, как школьников загоняют в БРСМ (провластная молодежная организация), как родители противостоят поборам на нужды школы и детского сада, о том, как быть, если твой ребенок столкнулся с буллингом, о том, как учительница отстояла свою зарплату (после изменения системы расчетов зарплата у многих педагогов упала).

Еще вчера я радовалась, когда после интервью с паралимпийской чемпионкой, которая видит только очертания предметов, ей позвонили соседи и сказали: мы знаем, как тебе помочь, если у тебя поднимется температура – приходи к нам. В интервью спортсменка рассказала о своей проблеме: у нее нет звукового термометра, и если она заболеет ковидом, она не узнает, какая у нее температура.

Радовалась, когда после публикации появлялся пандус в месте, где любит гулять человек в инвалидной коляске. А сам он обратился к властям с просьбой установить электроподъемник в подъезде.

Радовалась, когда интервью с известным банкиром и меценатом, назвавшим Беларусь страной выученной беспомощности, разобрали на цитаты и обсуждали в соцсетях.

Сейчас этот человек, вернувший в Беларусь шедевры Марка Шагала, Хаима Сутина и десятков других наших соотечественников — художников Парижской школы, сидит в СИЗО КГБ.

Когда Виктор Бабарико объявил о своем намерении баллотироваться в президенты, я спросила, не боится ли он потерять все, включая свободу. Он сказал, что не верит в это, и все его «грехи» тянут максимум на имиджевые истории. Сейчас его обвиняют в получении взятки, уклонении от уплаты налогов и легализации средств, полученных преступным путем.

В начале президентской кампании у меня было ощущение, что я смотрю кино про выборы в Беларуси. Наверное, так срабатывал механизм защиты: когда в 2010 году ты верила и надеялась, что скоро твоя страна будет свободным правовым государством, тебе не будет стыдно за президента, и от голоса каждого будет зависеть наше будущее, а потом все закончилось жестким разгоном, судами и репрессиями.

В мае я впервые увидела в своем городе людей, которые стояли в очереди, чтобы отдать подписи за альтернативного кандидата, и они все – от 30 до 87 лет говорили о накипевшем-наболевшем, открыто высказывались о власти.

Я как будто попала на митинг оппозиции, но это были обычные люди, которые говорили: «Кто угодно, только не Лукашенко». Блогер Сергей Тихановский, собиравший подписи за выдвижение своей жены Светлану кандидатом в президенты, вскоре окажется за решеткой.

Ничего противозаконного

За два дня до основного дня голосования я дежурила на сайте. Детей отправила прогуляться возле ближайших школ и посмотреть, есть ли там независимые наблюдатели. Как вы знаете, независимых наблюдателей по всей стране не пускали на избирательные участки. Так мы познакомились с двумя наблюдательницами, которые 5 дней досрочного голосования провели на солнцепеке на скамейке в школьном дворе.

Только за один день досрочного голосования они зафиксировали превышение явки более, чем в два раза. Интервью они боялись давать, испытав прессинг со стороны директора школы и провластного наблюдателя – учительницы, которая отобрала телефон у одной из них и потребовала удалить фото протокола.

Девушки боялись, что их телефоны прослушивают, были уверены, что за ними следят, опасались провокаций.

«Но вы же не делаете ничего противозаконного!» — сказала им я.

«Вы отважная женщина, — ответили одна из них. – У меня есть маленький ребенок, я одна его воспитываю, мою семью могут поставить в социально-опасное положение и отобрать сына».

Я ответила, что у меня двое детей, которых воспитываю одна.

В день выборов, 9 августа, около полудня сайт газеты «Салідарнасць» был заблокирован, как и десятки других независимых ресурсов. Причины никто не объяснял – никаких предупреждений от Мининформации мы не получали. 21 августа министерство информации Беларуси официально приняло решение ограничить доступ к нашему сайту. Бан без объяснений.

На избирательный участок я пошла в джинсах – на случай возможного задержания. Возле школы познакомилась с семьей – с белыми ленточками на запястьях. Они хотели дождаться закрытия участка, чтобы ознакомиться с итоговым протоколом. Я попросила их оставить номера телефонов. После закрытия участка они были недоступны. Их задержал ОМОН. На мужчину составили протокол за распитие алкоголя: он был трезв, алкотестер показал ноль промилле.

На протяжении трех дней после выборов мой рабочий день начинался с поиска возможности подключиться к интернету. С такой же проблемой столкнулись не только журналисты – все белорусы. Ты начинаешь работать через прокси-сервер – завтра он не работает. Не думала, что мне придется использовать компьютер как печатную машинку. Вам доводилось фотографировать на экране компьютера написанный материал, чтобы в виде снимков отправить его с телефона в чат в Телеграме?

После выборов прошло больше двух недель, но до сих пор с моего компьютера невозможно открыть ни один сайт. Специалисты объяснили, что кто-то меняет настройки доступа удаленно. По сути, речь идет о точечной блокировке.

Но это такие мелочи, по сравнению с тем, через что пришлось пройти тысячам белорусов, которые были задержаны и избиты силовиками.

Журналисты вместе с народом

Журналистка телеканала Белсат Алена Щербинская оказалась в больнице с обширным ушибом мочевого пузыря и брюшной полости. Журналисту из Гродно Руслану Кулевичу сломали руки. Журналистка Нашей Нивы Наташа Лубневская две недели находится в больнице после ранения: в нее выстрелил спецназовец резиновой пулей.

Мой народ изнасиловали и поставили на колени. Люди не верят, что это могли сделать свои, белорусы.

Каждый вечер мы с детьми выходили на площадь, где собирались люди, протестующие против насилия. Первые дни в цепочках солидарности стояли только женщины. Некоторые брали с собой детей. Мужчины приносили им воду, чай, цветы.

Моя дочь увидела, как ОМОН задерживал людей в первый день после выборов, и боялась выходить на улицу. Я не чувствовала себя в безопасности даже дома. Когда в саду возле дома падали яблоки, мне казалось, что за мной пришли люди в черном. Слова, которые я повторяла всем — «вы не делаете ничего противозаконного» — звучали нелепо.

Чем нарушил закон сын врача, которого задержали, когда услышали, как он говорил по-белорусски? В чем виноваты его родители, которые пришли выяснять судьбу сына и тоже оказались задержаны? Что противозаконного сделала учительница, участвовавшая в мирных акциях протеста, чтобы быть задержанной возле дома, когда она выносила мусор? Какое преступление совершили мои земляки, которые покупали цветы для женщин на акции против насилия, что их осудили на 10 суток?

Помню, как наступил момент, когда у меня наступил нервный срыв. Это было после двух постов в Фейсбуке. Человек, которого искала жена несколько суток, нашелся в изоляторе на Окрестина (его сейчас в народе называют Освенцимом). Он позвонил жене и сказал, что его отпустили, везут в больницу. «Я ничего не вижу», сказал мужчина жене.

Второй пост был о 32-летней маме из Пружан, у которой случился инсульт после того, как на ее глазах мужа задержал ОМОН. Люди собирали деньги на противопролежневый матрас.

Общая травма

О чем вы плачете, спросила психолог, которую я нашла через организованную волонтерами службу бесплатной психологической помощи. Я сказала, что не могу выносить боль, страдания и пытки, через которые прошли пострадавшие.

Меня мучила вина перед маленьким сыном, который перестал отвечать на вопросы и разговаривать. Мне было неловко обращаться к психологу, потому что были люди, которым его помощь была нужнее. Сейчас я понимаю, что все наше общество нуждается в помощи психологов и психотерапевтов – мы все травмированы происходящим: и пострадавшие, и свидетели, и те, кто оказывал помощь жертвам насилия.

Вы просите назвать три главные проблемы женщин в Беларуси. У нашего  народа одна главная проблема: мы живем в стране, где не соблюдаются права человека, где царит абсолютное беззаконие. Корень этой проблемы – в системе, созданной за 26 лет человеком, который называет себя президентом страны.

Зачем они туда пошли?

Знаете, как некоторые мои знакомые отреагировали на задержания и пытки мирных граждан?

«А зачем они туда пошли? Надо было дома сидеть, по телевизору же предупреждали». «Это все неправда, что пишут в интернете».

Спрашиваю: вы хотите сказать, что узники концлагерей второй мировой войны придумали свои истории?

Молчат.

На рынке на меня хотела вызвать милицию торговка. Я покупала овощи и спросила у знакомого продавца, не пострадал ли кто-то в ее семье во время протестов. Она ответила «нет» и начала рассказывать о том, что в предвыборной программе Светланы Тихановской был пункт о запрете русского языка. Оказалось, она услышала это по каналу БТ (государственное телевидение) из уст Лукашенко. Я спросила: «Как вы можете его слушать после всего, что случилось?»

Женщина сказала о том, что в «интернетах пишут разное». Я не сдержалась, сказала, что работаю в интернет-издании, и мы много лет пишем правду. Когда же вы, наконец, откроете глаза? Неужели для того, чтобы прозреть кого-то из ваших родных должны изнасиловать или избить дубинкой до потери сознания? Вот тогда мне пригрозила милицией соседка по прилавку, мол, хватит агитировать.

Беларусь уже не будет прежней

Наше общество расколото. Я вижу это на примере своего окружения. Раньше моя мама часто повторяла «ты ничего не изменишь». Сейчас ей трудно общаться с бывшими коллегами-учителями, которые говорят эти слова. Некоторые из них были членами избиркомов или провластными наблюдателями. Мама участвовала в цепи солидарности, прислала мне фото под бело-красно-белым флагом и написала: «Мой отец боролся с фашизмом в 18, а я в 60».

Как же так получилось, что в стране, где каждый третий погиб во второй мировой, случился геноцид? Как мы можем остановить этот террор власти против собственного народа? Сколько еще жертв заберет этот Молох?

Вопросы, на которые пока нет ответа. Я разговариваю с людьми и от многих слышу: после того, что произошло, Беларусь уже не будет прежней.

Я восхищаюсь своим народом, который показал, каким может быть мирный протест. Над нами смеялись в некоторых иностранных СМИ: посмотрите, они снимают обувь, прежде, чем стать на лавку. Они убирают за собой мусор после акций протеста.

Писали, что белорусы могли бы жечь покрышки и крушить витрины, а они протягивают цветы силовикам. Весь мир облетели снимки девушки, которая на площади обняла военного, а он после этого заплакал. Я не знаю, смог бы он застрелить обнимавшую его, если бы прозвучал такой приказ.

 

Фото из личного архива Таццяны Гусевой.

• Читайте также: Катажина Сейлер о феминизме и журналистике в Польше