Открывая стеклянный колпак: Как дать детям беззаботное детство, если вы полны тревоги за них

Нил Томпсон, отец и писатель, который много рассказывает об опыте родительства, рассуждает о том, можем ли мы защитить наших детей на 100%. И если не можем (потому что мы не можем), как не дать своему страху за них испортить им детство.

Несчастный случай

Я был за домом, жарил бургеры, из окна кухни доносилась музыка. И тут случился кошмар любого родителя. Визг тормозов, звон стекла… Мой сын играл с друзьями перед домом, и их красный мячик выкатился на дорогу. И мой Шон, которому было 6 лет, побежал, чтобы поднять его. Он был почти на середине дороги, когда «Тойота» еще прибавила скорости до 30 миль в час под знаком «Осторожно, дети!» и ограничением скорости до 15 миль в час. Потом Шон уверенно говорил, что водитель его видел (как потом выяснили в полиции, женщина за рулем его не видела, она писала смс в это время) и поэтому, думал, что машина успеет затормозить. Но она не успела. Шон решил подпрыгнуть на капот, но едва его ступни оторвались от земли, «Тойота» с силой сбила его и швырнула кувырком на соседский газон. Я вылетел из дома на крики и нашел Шона в соседнем дворе, недвижимого, вымазанного в земле и траве, левого башмака нет, нога вывернута так, что стопа касается уха. Я кричал как одержимый, упал на землю рядом, я был уверен, что мой мальчик мертв. Пока мы ждали скорую, мой сын открыл глаза. Но часть меня навсегда умерла.

В больнице ему сделали уколы и поставили ногу на вытяжку. Моя жена сидела у кровати сына, а я пошел в туалет, сел на пол и залился слезами. Через шесть месяцев, когда из ноги Шона вытащили спицы, доктор посоветовал нам «разрешить ему снова быть ребенком и не оставлять дома под семью замками». Я пытался ободрить себя: «Твой сын жив, он не умер, каждый день — это дар. Почему ты не радуешься?» Частично я знал ответ на этот вопрос: потому что это может повториться в любую минуту. На моем сыне не было волшебного заклятия невредимости. Он был уязвимым, так же как и его брат. А мир полон опасностей, водителей, превышающих скорость и строчащих сообщения за рулем.

Скейтеры в городе

Я совсем потерял покой, когда мои мальчики стали скейтерами. Сначала их хобби было совсем невинным. Они медленно катались по тротуару нашего сонного района, на голове — шлемы, на руках и ногах — налокотники и наколенники. А потом мы переехали в большой город, мальчики перешли в среднюю школу, стали носиться по улицам мегаполиса, забросив подальше шлемы и прочее.

Мы с женой поддерживали увлечение скейтами после того, как ребятам разонравились футбол и бейсбол. Это уже потом мы поняли, что сам этот спорт и его культура построены на понятиях свободы и бунта. Улица, риск — все могло повториться снова. Они цеплялись за автобусы сзади, находили высокие лестницы, опасные спуски… Я смотрел их канал в Youtube как какой-то папаша-вуайерист. Мне пришлось отвечать на звонки охранников и даже полицейских, когда ребят хватали на запрещенных маневрах.

Страх или доверие

Я и моя жена по-разному переживали эти моменты. Мы оба беспокоились. Но у меня перед глазами всегда было бездыханное тело Шона, распростертое на траве. Она же, беспокоясь, всегда говорила, что «вот скоро они наиграются своими скейтами», что «лучше пусть сами узнают, что такое риск и удовольствие от преодоления страха, что такое безопасность и что такое опасность», что «не надо быть гиперопекающими родителями», что «надо детям доверять — и все будет хорошо». Я всегда отвечал на это: «Конечно, тебя там тогда не было, ты не видела полумертвым своего ребенка!» В общем я нервничал, а она доверяла.

Однажды я увидел ролик моих детей в Youtube, в котором Шон делал какой-то невероятный трюк на специально оборудованной для скейтинга площадке: он врезался прямо лбом в какую-то железяку. Был синяк, но сотрясения не было. В другом ролике мой второй сын, который был еще более рисковым, прыгал с лестницы в восемь ступенек на скейте без шлема. Я сказал ему, что он мог убиться! А он смеялся: «Нет, потому что мы знаем, как правильно падать!» А Шон ворчал: «Зачем Господь дал нам жизнь? Чтобы мы радовались! Я ведь просто радуюсь жизни!»

Мой сын еще дважды побывал в отделении скорой помощи. Один раз он упал со скейта и вывихнул плечо, а в другой раз его побил его же скейтом какой-то пьяный мужик. В коридоре больницы к нему подошел социальный работник и пригласил поговорить. Я знал, что он спросит: «Сынок, это твой папа побил тебя?», и я чувствовал стыд и вину, хотя я ничего плохого не сделал. Или сделал?

Позитивная сторона травмы

Моя жена беспокоилась, хоть и меньше меня. Частично потому что она всегда была оптимисткой, частично (я это часто себе говорил), потому что она не видела ужасной сцены в день несчастного случая. Я попробовал найти позитивную сторону этого опыта. Да, я видел ужасную картину, но это ведь сделало меня сильнее. Правда же? Когда мои мать и сестра преждевременно умерли, во мне сформировалось какое-то внутреннее сопротивление. Или я все не так понял? Может, я хранил живым это ужасное воспоминание как тот, кто отрывает корочку с еще незажившей раны? Так бы мне сказал психотерапевт, если бы мне хватило здравого смысла к нему пойти. Моя жена, она же терапевт, как-то сказала мне: «С ними все в порядке. Ты не можешь так сильно беспокоиться. Мы должны быть терпеливыми. С ними все будет хорошо».

У меня была другая терапия: лыжи, йога, бурбон. Иногда слова инструктора по йоге помогали мне. Будь здесь и сейчас. Не суди. Доверяй Вселенной. Иногда, лежа в позе мертвого, я пытался стереть воспоминание о Шоне, распростертом на лужайке, я старался думать о том, кем действительно теперь был Шон: 180 см роста, худой и красивый скейтер — не жертва и не мальчик с поломанной ножкой, а молодой мужчина.

Я понял кое-что: мы не можем держать детей в безопасности. Не всегда и не совсем. Мы не можем растить их под хрустальным колпаком. По крайней мере, без очень плохих последствий. Мы должны принять их, доверять им, быть счастливыми в те моменты, которые у нас есть, предостерегать их, но не держать взаперти, давать им знать, что мы их любим, что мы будем всегда рядом. Мои мальчики счастливы и свободны, они ничего не боятся. Я бы хотел сказать то же самое и о себе, но я всегда буду помнить, и я не думаю, что когда-либо забуду, как это было больно.

Источник: oprah.com

— Читайте также: Мне надо было меньше беспокоиться о моих детях