Марти Сируа: «Трансгендерные дети — это не «запутавшиеся дети», они прекрасно знают, кто они»

День Памяти Трансгендеров — день памяти, посвященный убитым на почве ненависти и нетерпимости трансгендерным людям, отмечается ежегодно 20 ноября. Если учесть все те случаи суицида среди трансгендерных людей, то жертв человеческой жестокости и ограниченности будет в разы больше. Марти Сируа, блогер, спикер и борец за права детей-трансгендеров рассказывает о своем ребенке. 

Мальчик, девочка и… еще мальчик/девочка

Оговорюсь сразу, что я не богемная мама-хипстер, желающая воспитать бесполых и безымянных детей, которые «когда-нибудь потом» выберут, кто они такие. Я и мой муж все три раза узнавали пол будущего ребенка во время УЗИ и готовились к его рождению соответствующим образом. Я одевала мальчиков в голубое, а девочку — в розовое. Первым родился мой цисгендерный мальчик Джек, второй — цисгендерная девочка Кейт, а в третий раз бог проявил креативность и в 2006 году родился Чарли, которого при рождении записали мальчиком. С 2,5 лет он стал активно проявлять интерес ко всему, что было связано с типично «девчачьим»: он очень мало играл гендерно-нейтральными или типично «мальчуковыми» игрушками, зато часами сидел в комнате у сестры с куклами, платьями и «макияжем для маленьких принцесс». Мы думали, что «это фаза развития», но в 3 года мой малыш сказал: «Мама, ты же знаешь, что я мальчик, только потому что у меня «мальчиковый» орган?» И тогда я стала присматриваться и прислушиваться внимательнее. Через год Чарли стал ярым фанатом Рапунцель, все так же одевался в розовое и все так же игнорировал машинки и солдатиков.

Я решила, что в один прекрасный день мой сын скажет, что он гей. Но это ничего: у меня в театральной среде на работе полно замечательных друзей-геев. Я не думала, что мой еще маленький ребенок уже как-то определился с сексуальной ориентацией, но я думаю, что дети уже рождаются с набором характеристик, включающих это понятие. А вот про гендер и трансгендерных людей я знала совсем мало. Мы с мужем изучили целую гору литературы, чтобы найти правильные способы поддержать нашего ребенка. Когда Чарли смотрел со мной какой-то ролик про гендерно-нонконформного мальчика, он сказал: «Прямо как я!» И вот, в 4-м классе он определил себя как «гендерно-нонконформного»: он искал определение для себя, потому что мальчики обзывали его «геем» и различными ругательными словами.

Моя дочь Чарли

В пятом классе Чарли окончательно отвергла, что можно было назвать маскулинным, включая одежду. Розовая, фиолетовая одежда, рюкзак, туфли — все. Она не хотела, чтоб к ней обращались, используя местоимения мужского рода. Она узнала в ЛГБТ-центре, где была группа для трансгендерных детей, что можно просить окружающих обращаться к ней «they/them» (они/им), эти местоимения считаются гендерно-нейтральными. Но Чарли не исправляет других, когда к ней обращаются в женском роде. Однажды мы все были в ресторане и официант сказал что-то вроде: «А что будет юная леди?» Я тогда спросила, как бы она хотела, чтобы я реагировала? И она сказала, что ничего, пусть так. Затем в обувном магазине продавец предложил что-то для «моей дочери», я и бровью не повела, а Чарли сказала: «Вот так и реагируй.» Я все думала, правильно ли я все делаю, я обратилась за помощью к психотерапевту, и она посоветовала одно: следовать за моим ребенком. Трансгендерные дети — это не «запутавшиеся дети», они прекрасно знают, кто они.

Принятие и безусловная любовь

Именно любящая и принимающая семья часто становится спасением для трансгендерных детей, особенно в условиях нетерпимости, которую демонстрирует наше общество. В США за последний год удвоилось число звонков на Горячую линию по предупреждению суицидов среди трансгендерных людей. Но и раньше, если ребенка не принимали родители, он попадал в группу риска. Я вспоминаю о том, как покончила с жизнью Лила Алькорн в 2014 году. Она ушла из жизни в 17 лет, потому что потеряла всякую надежду.

По иронии судьбы таких родителей, как мы с мужем, тех, которые поддерживают своих детей, становятся защитниками прав трансгендеров, называют «растлителями». На самом деле, только у зрелого и любящего родителя хватит мудрости принять своего ребенка таким, какой он есть. Я была шокирована тем, как родители Лилы рассказывали о ее смерти. Они говорили «он» и «Джош», говоря о ней. Говорили, что любили ее безусловной любовью. Но где же эта безусловность, если даже после смерти своего ребенка они не приняли ее как дочь? Они считали сына Джоша геем. Почему-то эту мысль некоторым родителям принять проще, чем признание в трансгендерности. Поэтому многие трансгендеры предпочитают сначала сделать каминг-аут как геи. В своей предсмертной записке Лила просила, чтобы ее смерть считалась самоубийством трансгендерного человека: «Я смогу покоиться с миром только тогда, когда к трансгендерным людям перестанут относиться так, как относились ко мне. Когда к ним будут относиться как к людям. Когда общество признает их права и чувства. О том, что такое гендер нужно рассказывать в школе, и чем раньше, тем лучше. Прошу вас, измените этот мир».  Своей дочери Лиле и многим другим детям я говорю: держитесь, мы работаем над этим!

Источник: medium.com

Об опыте жизни в обоих гендерах, осознанности перехода в другой гендер и вызовах, с которыми ежедневно сталкиваются реальные трансгендерные люди, расскажет Тангарр Форгарт на SHE Congress 24 ноября.

Чтобы получить возможность бесплатно посетить конгресс, заполните регистрационную форму .

— Читайте также: Я не мальчик… и не девочка: Небинарность — реальность, в которой будут комфортно жить новые поколения