Мой внук — трансгендер

Мы не раз писали об историях родителей трансгендерных детей, рассказанных ими журналистам в США или Британии. Мы не раз знакомили вас с зарубежными фотопроектами, участие в которых открыто принимали трансгендерные дети. Но что насчет Украины? Сегодня своей историей с нами делится Александра*, бабушка 15-летнего трансгендерного подростка.

Расскажите, пожалуйста, когда ваш внук признался вам в том, что он ощущает себя мальчиком?

Год назад моя внучка сказала, что она — не девочка, а трансгендер. Ей на тот момент было 14 лет. Я тогда восприняла ее признание как некий эпатаж. Не могу сказать, что была против, скорее, я была очень удивлена и не готова к такой новости, потому приняла ее не сразу.

Несколько месяцев я размышляла над тем, что делать подобные заявления в 14 лет слишком рано. Но потом я начала интересоваться этим вопросом, стала искать информацию и увидела, что у нас в городе будет проходить тренинг для медработников, где рассматривались проблемы ЛГБТ-сообщества в том числе. Честно говоря, я не получила ответов там и продолжила свои исследования дальше. Но на том мероприятии была девушка из организации TERGO (движение-содружество родителей, семей, друзей лесбиянок, геев и трансгендеров, — прим.ред.), которая пригласила меня на собрание в Киев. И там я получила ответы на все свои вопросы. Как бы ни было непривычно и странно, но мне пришлось принять ситуацию как есть.

Какой была ваша первая реакция после каминг-аута вашего внука и реакция его родителей?

Сперва я стала искать причины. Я думала, что родители плохо воспитывают внука, у ребенка нет никаких рамок, слишком много демократии и свободы в семье. Я говорила с внуком, спрашивала его, уверен ли он в том, что он — трансгендер, ведь я тоже люблю мужскую одежду, мужские парфюмы. А он спросил: «А кто тебе нравятся — мужчины или женщины?» Я ответила, что, конечно, мужчины. А он сказал: «А мне — девочки».

Для родителей эта новость не стала шоком. Они приняли его полностью и безусловно, без всяких вопросов, которые я задавала. Они рассказывали мне, что когда внук понял, что с ним происходит, он стал таким счастливым. Мой сын сказал мне: «Я буду любить своего ребенка любым».

А вы не замечали раньше, что ваш внук по-особому выражает себя?

Мой внук с родителями живет отдельно, но тем не менее я, конечно, замечала, что он предпочитает носить мужскую одежду. Но, как я говорила, я ее тоже люблю, брюки — это удобно. Поэтому я не думала, что может быть какая-то иная причина, кроме комфорта. Но потом я стала анализировать какие-то ситуации, и я вспомнила, как однажды забирала его из школы. Он бежал мне навстречу, радовался, а я сказала: «Беги в туалет, одевайся и пойдем домой». На что ребенок мне ответил: «Бабушка, а я не хожу в туалет». И, как оказалось, это длилось с начальных классов, потому что он не мог пойти ни в женский, ни в мужской туалеты. Или, к примеру, когда покупали одежду, в женский обувной отдел его нельзя было затянуть.

Обращались ли вы за советами к психологам? И как отреагировали в школе?

Когда мой внук заявил о том, что он — трансгендер, школьный психолог начала вести беседы и «лечить». Она говорила мне, что это неправильно, искала причины, в общем она была абсолютно не в теме, и кроме вреда, ничего принести не могла. Мои дети нашли другого психолога, который сказал им: «Это мальчик. И если не хотите потерять ребенка, то принимайте его таким».

В итоге, мы забрали ребенка из школы и начали искать ему новую. Когда мы говорили о его достижениях, оценках, участии в олимпиадах, его хотели брать, но как только мы говорили, что ребенок — трансгендер, нам отказывали. Через гороно мы все же нашли школу, в которой никто, кроме директора и завуча, не знает, что мой внук — трансгендер.

С какими еще проявлениями дискриминации сталкивается ваш внук?

Летом мой сын позвонил и сказал, что моего внука избили. Он ходит на различные собрания творческой молодежи, играет на гитаре. И вот, к нему подошли двое пьяных парней и дали ему по лицу так, что зубы шатались. Некоторое время внук провел в больнице. За что? Только лишь за то, что у него волосы выкрашены в розоватый оттенок. Так что мне очень страшно из-за того, в каком обществе мы живем. Мне очень хочется изменить ситуацию в стране, чтобы не было этой гомофобии или трансфобии. Я бы кричала во весь голос! Но я не могу, потому что беспокоюсь за жизнь своего внука и могу таким образом навредить. Бывает, что звонят соседи и возмущаются, почему мы ничего не предпринимаем. Но я просто не отвечаю на такие вопросы и говорю, что это дело родителей, а у меня — море любви и никакой ответственности. Я ничего не хочу объяснять людям, потому что знаю, что они не поймут. Потому я и с некоторыми своими друзьями перестала общаться. У меня нет времени отвечать на их глупые вопросы, проще поставить точку в отношениях. Но есть люди, которые отлично все приняли, и вообще, у меня столько новых друзей появилось благодаря TERGO, потому что там все свои и родные по духу.

Насколько сложно вам было обращаться к внуку по новому имени и использовать мужской род?

Мне понадобилось около трех месяцев, чтобы я все приняла. Этот период для меня был довольно болезненный. Но, побывав во Львове на тренинге для трансгендерных людей, я полностью пересмотрела свое отношение. Я поняла, что это решается свыше, кем быть человеку. И вернувшись домой, я сразу же приехала к детям, постучалась в комнату к внуку и попросила прощения. Мы долго обнимались. Я признала, что была не права.

Вы обсуждали с внуком, какие этапы перехода он планирует пройти?

На данный момент внук уже принимает гормонотерапию. Он с родителями обращался за рекомендациями и к врачу, и к трансгендерным людям, принимающим гормоны. Насколько я знаю, в основном трансгендерные ребята делают «верхнюю» операцию, то есть убирают грудь, а «нижнюю» делают единицы. Но это решать внуку, пока что ему только 15 лет и об этом говорить рано.

По вашему мнению, что необходимо делать, чтобы развивать толерантность в себе и своих детях?

Знаете, я была недавно на одном собрании родителей трансгендерных детей, и там была молодая мама, ее ребенку 6 лет. Так вот она с ранних лет замечала, что ее сын любит женскую одежду, играть с куклами. И эта женщина, чтобы помочь своему ребенку, даже поступила в вуз изучать психологию.

Мне бы очень хотелось, чтобы люди понимали, что так бывает — ребенок может родиться таким. У кого-то это проявляется рано, у кого-то — в период полового созревания, а кто-то понимает все про себя, уже будучи взрослым. И не нужно делать из этого трагедию! Это не болезнь. Это норма, коль трансгендерность уже выведена из списка заболеваний. Об этом нужно говорить, это нужно объяснять. Мой сын, к примеру, против маршей ЛГБТ-сообщества, он считает, что нужно бороться за права человека в целом. А вот я ходила на марш за права людей из ЛГБТ-сообщества, потому что считаю, что их права нарушаются. Нужно проводить превентивную работу, чтобы люди не боялись тех, кто от них отличается. Каждый из нас, на самом деле, может внести свой вклад, если хотя бы начнет говорить о толерантности.

* Имя изменено по просьбе героини интервью.

Беседовала Татьяна Касьян

Иллюстрация Марии Кинович

— Читайте также: Тангарр Форгарт: «Вы не просто «мужчина» или «женщина», вы нечто большее, чем гендер»