WoMo-портрет: Светлана Ройз

Cветлана Ройз, детский и семейный психолог, автор книг “Волшебная палочка для родителей” и “Где живет ангел”, а  также «Практическое Ребенковедение» и «Шепотуньки», которые выйдут через пару месяцев.  Воспитывает двоих детей: Мишу (13 лет) и Дашу (1 год).

О психологии

У психологов есть немало легенд о выборе профессии. Я с маленького возраста знала, кем стану. Это было шокирующим для многих взрослых, но я точно знала, что буду или гейшей, или психологом. Очень смежная такая специальность! Довольно рано научилась не говорить об этом. Учитывая, что ребенком я была странноватым, притом что у меня чудесные родители и семья, я очень хорошо понимаю современных детей, ведь я проживала это в своем детстве и научилась адаптироваться.

И самый главный опыт, который я вынесла, это то, что не бывает «нормальных» людей, усредненных, у каждого человека есть яркий потенциал, которому нужно дать возможность проявиться, иногда создавая благоприятные условия или минимальные препятствия. Иногда просто наша вера в потенциал ребенка, друга или родного мужчины помогает ему проявиться.

Любой вуз дает бумажку, но абсолютно не дает практики. К тому же из института человек выходит без зрелости, без какого-то багажа проблем, опыта. Поэтому я долго не работала, не позволяла себе работать по специальности.

Сразу я пошла на телевидение, столкнулась с совершенно другой гранью жизни, какими-то трудностями, получила некий жизненный опыт, и только потом я позволила себе пойти в практику.

Имея опыт работы на телевидении, очень интересной, но связанной с тем, что «продукт» должен выдаваться регулярно,  я боялась, что в психологической практике может быть «поток». Но так ни разу этого и не случилось. Я никогда себя не спрашивала, в чем вершина моей карьеры как психолога, наверное, потому что люблю сам процесс, а не результат.

Один из больших комплиментов в работе мне сказал один маленький мальчик: «Тетя Света, я тебя так люблю, что порежу на маленькие кусочки, съем и не выкакаю!».

О материнстве

После рождения сына я вышла на работу, когда ему исполнилось шесть месяцев. Между кормлениями ездила, проводила приемы и возвращалась к нему. Это очень рано. Но в моем случае это было верно, иначе я бы Мишку залюбила и замучила мамской тревогой.

Каждая мама время от времени задает себе вопрос: «Хорошая ли я мама?». И это говорит об адекватности, что есть здоровая критичность. Но только главное понять, что это: сомнения, ограничивающие, или сомнения, которые заставляют развиваться?

Я совсем не уверена, что моей семье повезло. Когда Михаська был маленький, мы проходили по игрушечным магазинам, он задавал вопрос: «Мама, это мне или опять на работу?». Но, с другой стороны, например, коллекция ангелов у меня на работе, изначально была у меня дома, стала приспособлением, благодаря которому Мишка перестал бояться темноты.

Что касается все-таки мамы-психолога, это как яблочко: меня невозможно разделить на части, все это — взаимопроникновение. И я часто говорю, что не работаю психологом, я живу психологом, так же, как я живу мамой.

О том, чему научил сын

Благодаря Мишке я стала детским психологом. Он очень многому научил своей мудростью, гармоничностью и сложностями. Под него рождались многие вещи, в том числе и книжка «Волшебная палочка для родителей».

Сегодня ему 13 лет, он очень взрослый, необычный, очень талантливый  парень. Скоро выйдет следующая книжка, она будет о детях постарше. Причем она будет более практичной, потому что я вызревала как психолог вместе со своим сыном.

О саморазвитии

Я учусь очень много всегда. Из книжек по гармоничной детской психологии я своим учителем могу назвать Юлию Борисовну Гиппенрейтер, она – классик.

Далее книги Владимира Львовича Леви, благодаря ему я и полюбила психологию, и осталась в профессии, когда почувствовала внутренний кризис.

Это было в 2004 году во время Оранжевой революции. И я пришла к выводу, что нельзя смешивать роли, нельзя совмещать политику и психологию. Любое смешение ролей ведет к внутреннему конфликту.

Сейчас я свою жизнь строю так, что общаюсь только с теми, кого чувствую. И, слава богу, уже научилась отказывать – то, чему нас, кстати, никогда не учат.

О воспитании детей

В то время, когда рос Мишка, его папа Саша был в большем эмоциональном контакте с ним, чем я. Я давала больше структуры, интеллектуального развития, а Сашка с ним играл. Те ошибки, которые я совершала с сыном, – увлечение курсами раннего развития – я уже старалась не повторять с дочерью и пытаюсь уберечь от этого других родителей.

О чувстве вины и кризисе трех лет

Мы очень сложно преодолевали кризис трех лет, но благодаря этому у меня рождалось много техник. Был кризис первой сепарации, когда я пришла за Мишей в садик (ему было три с половиной года), а он меня встретил с таким важным видом и словами: «Мама, я хочу тебя кое с кем познакомить. Катя, заходи!». И зашло это существо – двухлетняя девочка Катя —  с ресницами, белобрысая…

Это, конечно, выглядело очень забавно, но внутри проскользнула мысль о том, что мне придется его отпускать. Ведь, правда, придет время, когда он приведет девочку, с которой я должна буду познакомиться, и которой мне придется довериться. И тогда родилось много техник для того, чтобы потом безопасно отпустить своего ребенка.

Когда возникают какие-то возрастные трудности у ребенка, нужно относиться к этому как к ветрянке, понимать, что это пройдет. Если мы начинаем чувствовать вину, ребенок начинает этим манипулировать, либо его кризис становится больше, либо родитель зажимает ребенка в рамки.

Например, кризис трех лет – один из самых сложных этапов в жизни ребенка и родителя. Потому что родитель попадает в состояние беспомощности, становится перед выбором авторитетности или авторитарности, когда хочется ребенка передавить. Кстати, тут есть такой момент, признаки этого кризиса повторяются в переходном возрасте и во время кризиса средних лет. Только если дать возможность кризису трех лет пройти, проявиться, то дальнейшие пройдут более гладко.

О разводе

Психологи также могут разводиться, потому что они – люди. Это самое сложное, с чем сталкиваются люди моей профессии – синдром «ты же психолог».

Есть то, что психолог должен делать – хорошо ощущать себя. Если психолог отвечает себе на вопрос: «Я чувствую себя ужасно, хочу для себя и своих детей чего-то другого», значит, нужно что-то изменить.

Когда мы приняли решение разводиться с Мишкиным папой, это был комфортный развод, мы честно сказали друг другу: «Спасибо за эти 12 лет, но давай дадим возможность каждому быть счастливым». Сейчас мы даже помогаем друг другу строить свои отношения. И самое важное, что Мишке не приходится выбирать между папой и мамой.

О муже

Мы с Толей полные противоположности, мы сложно шли друг к другу, во взрослом возрасте все-таки непросто строить отношения. И спасибо ему за доверие, терпение. Со мной – эмоционалом летающим – сложно. С Толей я учусь рациональности, спокойствию и практичности. Это партнер, о котором я точно знала, что он – мой мужчина, несмотря на непохожесть. И я ему благодарна за ту себя – женщину, которую ощущаю сейчас.

Когда мы думали о втором ребенке, я точно знала, что это будет девочка, и имя к нам пришло сразу – Дашуля.

Разница в возрасте, конечно, большая у детей – 12 лет. И мне 39 лет, это испытание для тела. Физически сейчас материнство мне дается тяжело. Мне кажется, кстати, что девочка рождается, когда мать входит в лад со своим женским потенциалом, то есть может больше дать.

О счастье

Сейчас я считаю себя счастливым человеком, но счастье – это такое сложное понятие. Часто его считают неким пиковым состоянием, для меня это процесс, который связан с благодарностью. Я просыпаюсь утром и благодарю за все, что у меня сейчас есть, я делаю то, что мне нравится, общаюсь с теми, кого люблю. С теми же мыслями я и засыпаю.